Он вошел, поставил еду и стаканы на мокрый бар. Из нас никто не пил, так что хорошо, что бар хоть так пригодился.
Джейсон боком протиснулся в дверь со всем своим грузом, но без всякого усилия. Он нес его легко, будто все это ничего не весило.
— Демонстрируешь? — спросила я.
Он поставил багаж на пол.
— Это разве демонстрация?
Я поглядела на дверь у них за спиной.
— Ты, наверное, можешь принести сюда этот гроб в одиночку.
— Не могу, но не из-за тяжести. Он просто слишком длинный. Трудно балансировать.
Класс. Супервервольф. Хотя я знала, что оборотни способны поднимать большие тяжести. Может быть, Ричард может носить гробы одной рукой. Не слишком утешительная мысль.
Джейсон начал раскладывать еду на стойке бара, Ларри тут же взобрался на табурет и стал сыпать сахар в кофе.
— Вы оставили гроб в вестибюле? — спросила я. Чтобы сесть, мне пришлось отложить браунинг на стойку бара. Иначе он уперся бы в ногу.
Ларри поставил передо мной другой стакан с кофе.
— Он пропал.
Я уставилась на него:
— Чемоданы вы нашли, а гроба нет?
— Ага, — сказал Джейсон, заканчивая раскладывать еду на три кучки. Две из них он подвинул к нам, но львиная доля лежала перед ним.
— Как ты можешь есть в такой ранний час?
— А я всегда голодный, — сказал он и посмотрел на меня, будто ожидая реакции.
Я не стала реагировать — слишком очевидная провокация.
— Давай и ты поешь, — сказал он.
— Что-то ты не очень взволнован, — заметила я.
Он пожал плечами и вспрыгнул на табурет.
— А что мне делать? Кричать? Я много чего повидал с тех пор, как стал вервольфом. Если бы я психовал каждый раз, когда что-то идет не так или когда кто-то погибнет, я бы уже был в дурдоме.
— Я думала, что битвы за ранг в стае, если не считать драк за место вожака, не ведутся до смерти.
— Об этом не всегда помнят, — сказал он.
— Надо будет поговорить с Ричардом, когда вернусь в город. Он ничего об этом не говорил.
— А чего тут говорить? — заметил Джейсон. — Обычная рутина.
Ну и ладно.
— Кто-нибудь видел, куда девался гроб?
Ответил Ларри. У него, несмотря на кофеин и сахар, голос был усталый и тягучий.
— Кто его взял — никто не видел. В общем, последний работяга, который еще оставался от ночной смены, сказал так: «Я на секунду отвернулся, поворачиваюсь — а его нет. Багаж весь стоит, а его нет».
— Черт, — сказала я.
— А зачем красть гроб? — спросил Ларри.
Он уже почти допил кофе. Еда стояла перед ним нетронутой. Передо мной они поставили горячие пирожки с повидлом.
— У тебя завтрак стынет, — напомнил Джейсон.
Он был вполне собой доволен. Я на него хмуро поглядела, но открыла свой кофе. Есть я не хотела.
— По-моему, это местный Мастер играет мускулами. Как ты думаешь, Джейсон? — Я постаралась, чтобы мой голос звучал небрежно.
Он улыбнулся с набитым ртом, проглотил и сказал:
— Я думаю так, как Жан-Клод хочет, чтобы я думал.
Может быть, мой голос звучал слишком небрежно. Не надо было мне заводиться с тонкостью игр; это не моя специальность.
— Он тебе сказал, чтобы ты со мной не говорил?
— Нет, только чтобы думал, что говорю.
— Когда он говорит «прыгай», ты спрашиваешь «на какую высоту?».
— Вроде этого. — Джейсон безмятежно проглотил кусок омлета.
— И тебе это не противно?
— Не я устанавливаю правила, Анита. Я же не альфа ни в чем.
— И тебе это не противно? — повторила я.
Он пожал плечами:
— Иногда бывает. Но сделать я ничего с этим не могу, так чего дергаться?
— Не понимаю я этого совсем, — сказал Ларри.
— И я тоже.
— А вам и не надо понимать, — сказал он.
На вид ему было не больше двадцати лет, но глаза не были молодыми. Это были глаза мужчины, который много видел и много сам совершил, и не всегда только хорошее. Выражение, которое я боялась увидеть когда-нибудь на лице Ларри. Они были почти одного возраста. Что же сделали с Джейсоном, что такими изнуренными стали его глаза?
— Что мы теперь будем делать? — спросил Ларри.
— Так это вы эксперты по вампирам. А я всего лишь собачка Жан-Клода.
Он сказал так, будто ничего ненормального в этом не видит. Я бы так не смогла.
— Я собираюсь позвонить копам, а потом поспать.
— И что ты им скажешь? — поинтересовался Джейсон.
— Сообщу им о Ксавье.
— А Жан-Клод сказал, что ты можешь это рассказать полиции?
Я глянула на него в упор:
— Я не спрашивала его разрешения.
— Жан-Клод будет недоволен, что ты позвала полицию.
Я глядела, не говоря ни слова.
Он моргнул.
— Но, пожалуйста, не надо этого делать только потому, что я попросил не делать.
— А он хорошо тебя знает для всего двух встреч, — заметил Ларри.
— Трех, — поправила я. — И два раза из трех он пытался меня съесть.
Ларри раскрыл глаза чуть пошире.
— Ты шутишь?
— Она такая аппетитная, — объяснил Джейсон.
— Слушай, хватит! — сказала я.
— А что такое? Жан-Клоду и Ричарду можно тебя поддразнивать?
— С ними обоими я встречаюсь. А с тобой — нет.
— А может, у тебя слабость к монстрам? Я могу быть страшен не хуже всякого другого.
Я поглядела на него в упор.
— Нет, — сказала я. — Не можешь. Потому ты и не альфа. Потому ты и собачка Жан-Клода, что недостаточно страшен.
В бледно-голубых глазах что-то мелькнуло, что-то злобное, опасное. Он сидел все в той же позе, подцепив вилкой кусок омлета, с банкой колы в руке, и вдруг стал иным. Словами это нельзя было передать, но волосы у меня на шее встали дыбом.
— Остынь, волчонок, — сказала я тихо и осторожно. Между нами был всего фут расстояния. На этой дистанции он бы свалил меня как нечего делать. Рука у меня была в дюйме от браунинга, но это кажущееся преимущество. Схватить пистолет я бы успела, но направить — ни в жизнь. Я видала, как движется Джейсон, и знала, что мне не успеть. От недосыпа я стала слишком доверчива или глупа, что, впрочем, одно и то же.