— Кристин, — сказал он внезапно севшим голосом, — вы ведь знаете, что я пытаюсь сказать, не так ли?
Она не могла ответить ему и чуть отвернула голову, испугавшись собственных эмоций, захвативших ее, и быстрого биения сердца.
— Кристин.
Невозможно было ошибиться ни в голосе, ни в тоне, которым он говорил. Она вновь взглянула на него.
— О Харри!
Они смотрели друг на друга, и внезапно она оказалась в его объятиях.
— Я так давно хотел это сказать, — произнес он, — но мне все казалось, что еще слишком рано. Мне было непонятно, как мог заинтересовать тебя калека вроде меня.
— Ты не калека! — возмущенно проговорила Кристин, спрятав лицо у него на плече, а когда она подняла голову, он наклонился и поцеловал ее.
Почувствовав мягкость ее губ, он все крепче и крепче сжимал объятия, и она ослабела от его властной силы.
— Я люблю тебя, — сказал он наконец. — Ты совершенно не похожа ни на одну девушку из тех, что встречались мне в жизни. Неужели я тебе не совсем безразличен?
— Харри, это так все неожиданно. Я до этой минуты не думала ни о чем подобном.
— А теперь?
— Я люблю тебя.
Харри крепче прижал ее к себе:
— Дорогая, это чудесно! Давай поженимся немедленно — сегодня же! Чего нам ждать?
Кристин рассмеялась:
— Прошу тебя! Дай мне возможность… подумать. Я только что обнаружила, что люблю тебя.
— А ты уверена в этом? — Харри взглянул на зардевшееся прелестное лицо, склоненное к его плечу.
— Завтрак подан, сэр.
Голос от двери заставил их виновато отпрянуть друг от друга, и они тут же оба рассмеялись.
— Еще один прибор для мисс Станфилд, Добсон, — сказал Харри. — И между прочим, можете нас поздравить.
— В самом деле, сэр, это прекрасная новость, сэр! Мои самые сердечные поздравления!
Добсон вышел из комнаты, а Кристин, протестуя, повернулась к Харри:
— Но, Харри! Нельзя же рассказывать всем подряд! Еще рано.
— Почему? Я хочу, чтобы весь мир узнал. Я хочу кричать об этом со всех крыш.
Он ликовал, как мальчишка, — трудно было узнать в нем того серьезного человека, который слегка пугал ее своей мрачностью.
— Но, дорогой, подумай о наших семьях, — взмолилась Кристин. — Мы ведь не рассказали даже Стелле или моей матери.
— Тогда пойдем и расскажем Стелле прямо сейчас, и, конечно, твоей семье! Я совсем забыл о них. Они ведь не будут против, правда?
— Надеюсь, что нет.
Харри остановился как вкопанный.
— Боже мой, не хочешь ли ты сказать, что они не одобрят твой выбор или что-то в этом роде?
Кристин рассмеялась:
— Нет, ничего столь решительного. Просто не знаю, понимают ли они, что я уже достаточно взрослая, чтобы выйти замуж. Ведь я вернулась из Америки совсем недавно.
— Тем лучше, они не будут скучать по тебе. Заявляю совершенно откровенно, я не могу ждать. Ты нужна мне сейчас, немедленно.
Он протянул руки, чтобы поймать ее, но она игриво ускользнула.
— Давай пойдем и расскажем Стелле, — произнесла Кристин. — Все случилось так быстро… я боюсь потерять благоразумие.
Когда Кристин смотрела, как Харри медленно поднимается по ступеням, сердце ее сжалось. «Я хоть чем-то смогу помочь ему, — подумала она. — Нет смысла долго ждать. Если Филип вступил в брак, то и мне можно тоже».
Стелла была в восторге. Она сидела в подушках и выглядела чрезвычайно прелестно — совершенно другой человек по сравнению с тем, какой она была даже неделю тому назад. Каждый день ей становилось все лучше, она все больше интересовалась собой и окружающими. Услышав новость от Харри и Кристин, она протянула к ним руки с радостным возгласом:
— Как это чудесно! Просто замечательно! Теперь я не потеряю тебя, Кристин. Я так боялась, что наступит день, когда ты уйдешь и оставишь меня.
— Как бы я смогла? — укоризненно произнесла Кристин.
— У тебя могли быть другие, более интересные пациенты.
— Теперь, когда у нее на руках будет двое таких, как мы, — сказал Харри, — у нее не останется времени для других.
— Я сама превращусь в пациента, если мне не дадут поесть, — грустно произнесла Кристин. — Умираю от голода.
— Я тоже, теперь, когда ты заговорила об этом, — кивнул Харри, — хотя, мне кажется, это довольно неромантично, словно мы не ценим такой важный момент в нашей жизни.
Он говорил шутя, но Стелла восприняла его слова всерьез.
— Мне кажется, важные моменты заставляют вспоминать о голоде, — сказала она.
А Кристин, чувствуя себя покоренной, наклонилась и поцеловала Стеллу в щеку.
— Мы пойдем и съедим огромный завтрак, а потом вернемся к тебе поболтать.
— Пожалуйста, поторопитесь, — взмолилась Стелла. — Мне еще столько хочется услышать от вас.
Оказавшись на лестнице, Харри взял Кристин под руку.
— Ты гордишься тем, что сделала? — спросил он.
— Разница огромная, не правда ли? — ответила Кристин.
— И ты думаешь, после этого мы могли бы отпустить тебя? — спросил он, еще крепче сжимая ее руку.
— Полагаю, ты только по этой причине и женишься на мне.
Харри остановился и обнял ее:
— Возьми назад это несправедливое обвинение.
Его губы оказались совсем рядом. Кристин попыталась рассмеяться, но смех застрял у нее в горле. В его близости и нежной властности голоса было что-то, от чего она теряла уверенность и становилась робкой.
— Ну же, — настойчиво повторил он, когда она не ответила.
— Харри, я так счастлива!
Едва расслышав эти слова, он нашел ее губы, и молодые люди прильнули друг к другу, забыв обо всем на свете. Кашель и шуршание накрахмаленного передника вернули их обратно на землю, и они поняли, что сзади них на маленькой площадке стоит сиделка Стеллы.
— Наш завтрак остынет, — сказал Харри.
Кристин высвободилась из его рук, перехватив удивленный взгляд сиделки, плотно сжавшей губы.
— Доброе утро, сестра, — оживленно поздоровалась она. Последовала короткая пауза, прежде чем прозвучал обычный ответ, но холодный и подчеркнуто неодобрительный:
— Доброе утро, мисс Станфилд. Оказавшись в столовой, Кристин произнесла:
— Ты мог бы и ей сказать. Могу представить, что теперь она думает о нас.
— Как только я увидел ее лицо, решил не делать этого, — ответил Харри, — мне всегда не нравилась эта сиделка.