Пьер уже был там. Симонетта бежала по цветущим травам, слыша, как сердце судорожно бьется в ее груди. Никогда в жизни она не чувствовала такого волнения, как в тот миг, когда снова увидела его. Симонетта протянула руки ему навстречу.
— О… Пьер!..
Он стоял, не сводя с нее глаз, затем взял ее руки и поцеловал, сначала одну, потом другую.
— Вчера вечером вы сказали правду?.. Скажите же… Да или нет?
— О да! Но мне необходимо поговорить с тобой.
— Да, вы еще вчера сказали мне. Мой учитель не взял меня на этюды. Он посоветовал мне переждать жару дома, поэтому я смогла прийти к вам.
— Я благодарен тебе за то, что ты здесь.
— Мне хочется сказать вам, что когда я с вами… мне словно ничто не угрожает.
Пьер сжал ее руки.
— Сядь, та cherie, я должен поговорить с тобой, а это не так легко.
Что-то в его голосе заставило Симонетту насторожиться.
— Это… не граф? Граф не сделал… вам ничего дурного?
— Нет, нет! Забудь о нем! Он ничего не может мне сделать.
— Но он… Он может… Что, если он помешает вам продавать картины? Это же было бы несчастьем!
— Говорю тебе, он ничего не значит для меня. Лишь бы он не угрожал тебе.
Симонетта с трудом перевела дыхание.
— Я ведь могу вернуться домой, в Англию. А вам оставаться в Париже.
— Ты думаешь только обо мне! Это поразительно!
— Ну конечно, я думаю о вас. Это вы выгнали его из дома, вы защитили меня. Не сомневаюсь, граф этого никогда не простит. Этот человек испорченный и злой! Мне кажется, я почувствовала это при первой же встрече с ним.
— Боюсь, многих молодых людей тебе придется назвать «испорченными», когда дело коснется тебя, — вздохнул Пьер.
— Почему? — удивилась Симонетта.
Пьер улыбнулся.
— Дорогая моя, ты необыкновенно красива. А мужчины при виде красоты теряют головы и, желая овладеть ею, нередко ведут себя, подобно животным.
— Как… граф… прошлой ночью, — тихо произнесла Симонетта, — но я-то могу избежать встречи с ним, а… вы…
— Забудь обо мне, хотя я глубоко благодарен тебе за твою заботу. Мы с тобой должны обсудить совсем другое, Симонетта. Надо решить, как нам быть дальше.
— Что значит… дальше?
Пьер ответил не сразу, и голос его звучал как-то странно:
— Я не хотел полюбить тебя. Но когда я впервые встретился с тобой в Храме любви, ты очаровала меня. Ты излучала свет, и я понял: мне не устоять.
— Правда?..
— Клянусь, это так.
— А когда вы подошли ко мне, — медленно проговорила Симонетта, — я почувствовала, что вы совсем иной, не похожий на тех, с кем я встречалась раньше. Я сразу поняла, что могу доверять вам.
— Но твои ожидания не оправдались… — почти простонал Пьер. — Я недостоин тебя.
Симонетта удивленно посмотрела на него.
— О чем вы?.. Вы не только спасли меня от графа… Вы… — Внезапно она смутилась и опустила глаза. — Не стоит говорить… Да, не надо…
Пьер сел на траву у ее ног и, взяв ее руку, крепко сжал.
— Скажи мне, что ты собиралась сказать.
И снова, как только его пальцы коснулись ее, она ощутила некую вибрацию. Восторг охватил все ее существо. Словно солнечный жар опалил ее грудь и губы.
Симонетта подняла взгляд. Смущение пропало. Магическая нить протянулась между ними.
— Ты подарил мне… любовь! — прошептала она.
— О, моя любимая! Если я подарил тебе любовь, ты даришь мне неземное совершенство, свет, который я всегда искал, но отчаялся найти.
С этими словами он поднес ее руку к губам и нежно поцеловал.
Пальцы Симонетты судорожно сжались. Ей показалось, что она не сможет отпустить его.
— Я знаю, то, что мы чувствуем друг к другу, и есть та любовь, о которой слагали баллады трубадуры… Любовь возвышенная и совершенная…
— ..Именно поэтому я обязан уйти.
Симонетта посмотрела на Пьера, силясь вникнуть в смысл его слов. Затем она воскликнула:
— Почему… уйти? Вы не можете оставить меня! А… граф…
— Я все сделаю, чтобы граф больше тебя не беспокоил, — сказал Пьер. — Но я не могу, не желаю причинять тебе боль и не хочу искалечить жизнь моей драгоценной маленькой Венеры. Поэтому я должен уйти.
— Но почему… искалечить? Разве в нашей… любви… есть что-то дурное?
Он посмотрел ей прямо в глаза, озадаченные и немного испуганные, как у ребенка:
— Ты не только все искушения святого Антония, мое сокровище, но и идеалистка, как и я. Поэтому я не могу причинить тебе боль.
Симонетта вдруг быстро проговорила:
— Может, ты… женат… как и граф?
— Нет, я не женат, — отрицательно покачал головой Пьер.
Симонетта затихла. Ее будто озарило: больше всего на свете ей хотелось бы стать женой Пьера.
Она полюбила Пьера настоящей любовью. Нашла в нем человека, с которым хотела бы прожить всю жизнь. Отец всегда хотел, чтобы именно такой человек стал ее мужем.
Но никогда, ни при каких обстоятельствах ей, дочери герцога, не позволят выйти замуж за нищего художника.
Те чувства, которые увлекли ее в волшебную страну грез, владели ею все это время. Даже сегодня утром она еще жила, не осознавая реальности. До этой минуты она не связывала то ощущение счастья и любви, которое пробудил в ней Пьер, с мыслями о замужестве и вообще о своем будущем.
Теперь она поняла, что без Пьера ей не стать счастливой, не испытать всей полноты жизни.
Но стать его женой?
Подобная идея была настолько чужда всему ее воспитанию, всему, что составляло ее жизнь до приезда в Ле-Бо, что даже на мгновение допустить ее показалось девушке странным.
Она молчала. Молчал и Пьер. Он смотрел на Храм любви, словно там искал решение. Словно тень надежды еще не покидала его.
Держа руку Пьера, как путеводную нить в бушующем море страстей, Симонетта заговорила, потому что молчание стало невыносимым:
— Разве необходимо… все решить… прямо… сейчас? Я была так счастлива вчера вечером. Без всех этих… проблем и… трудностей.
— Проблема только в тебе, — ответил Пьер. — Я убеждал себя, что сумею сдержаться и не признаюсь тебе в своих чувствах. Убеждал себя, что… не прикоснусь к тебе. Но то, что случилось вчера, вывело меня из равновесия, и теперь я стыжусь своей слабости.
Симонетта взглянула на него широко раскрытыми глазами и тихо спросила:
— Ты… ты не можешь простить себе, что… поцеловал меня?