– Мне тут понравилось, и я знаю, что этот мой визит был первым, но не последним. Ты не забыла захватить платье, которое я хочу переделать?
– Нет, не забыла, миледи, я сделаю что могу, – ровным голосом ответила Шенда.
– В Лондоне будет уйма дел, и ты понимаешь, я должна всегда выглядеть как можно лучше, чтобы удовлетворить изысканный вкус такого джентльмена, как его сиятельство.
Она заглянула напоследок в зеркало и пробормотала как бы про себя:
– Он очень, очень привлекательный мужчина.
Шенда сжала пальцы так, что даже суставы побелели. «Что он ей говорил? Как он с ней себя вел, если она так самоуверенно держится?» – спрашивала она себя.
Действительно ли он играл роль, как было необходимо, или, может быть, он правда в нее влюблен?
Шенда тут же устыдилась, что ставит под сомнение его верность Англии. Но потом, когда они отъезжали, провожая их глазами, не могла не признать, что нельзя себе представить двух людей, которые бы внешностью больше подходили друг к другу.
Перри выехал следом во втором фаэтоне. Остальные джентльмены с дамами тоже разместились в повозках и каретах, в собственных или принадлежащих графу.
В пути граф не думал ни о своих гостях, ни о Люсиль, сидящей рядом. Мысли его были заняты предстоящим докладом лорду Барэму, а также подозрениями, которые у него накануне вечером вызвал его гость – молодой баронет, служащий в Адмиралтействе. Он был приглашен как друг Перри, и о месте его службы граф задумался только тогда, когда на память ему пришли слова лорда Барэма о том, что сведения, поступающие к врагу, исходят из Адмиралтейства. Поэтому граф завел разговор с сэром Дэвидом Джексоном с глазу на глаз.
– По вкусу ли вам служба при лорде Барэме? – спросил он у гостя. – Я отношусь к нему с глубочайшим почтением.
– Да мне с ним и видеться почти не приходится, – ответил сэр Дэвид. – С тех пор как он пришел на место лорда Мелвилла, я с ним разговаривал, дай Бог, раз или два.
– Стало быть, вы не состоите в прямом у него подчинении?
– Нет, мой начальник – второй секретарь Адмиралтейства, – сказал сэр Дэвид. – Француз, представьте себе.
Граф сразу насторожился, хоть и не подал виду.
– Вот как? – только протянул он лениво, словно ничего интересного в этом сообщении не увидел.
– Но он вне всяких подозрений, – заверил его сэр Дэвид. – Виконт Жак де Бовэ – сын эмигранта, одного из самых родовитых и знатных послов во времена Людовика XV.
– Неужели?
– Да. Он переехал в Англию, – продолжал сэр Дэвид, – как только разразилась революция, и здесь был воспитан. Учился в Итоне.
Граф рассмеялся:
– На такого, уж конечно, можно положиться!
– Он фанатически ненавидит Наполеона, – кивнул сэр Дэвид, – потому что его бабка, глубокая старуха, была гильотинирована, а родовой замок не только разграблен, но и сожжен.
– Похоже, у него нет причин любить французов, – сказал граф.
– Вот именно, – ответил сэр Дэвид. – Во время застолий он всегда поднимает тост за падение Наполеона, и всякий раз, как к нам поступает известие о потоплении французского судна, угощает сослуживцев бокалом шампанского.
Он посмотрел на графа с восхищением и добавил:
– А какое пиршество у нас было, когда стало известно о том, как вы лично утопили под Тулоном два лучших французских линкора!
– Да, мне повезло, – ответил граф. – В решающий момент переменился ветер. Не то бы, пожалуй, я бы сейчас тут с вами не разговаривал.
– Я бы только одного хотел: поскорее вернуться в свой полк, – признался сэр Дэвид. – Нога моя, можно сказать, совсем зажила. Да вот медики намерены еще добрых полгода держать меня в инвалидах.
– Но вы тем временем несомненно выполняете очень важную работу, – сказал ему граф.
А про себя подумал, что неплохо бы побольше узнать о виконте Жаке де Бовэ. Может быть, конечно, он и вправду всем сердцем желает победы над французами, как уверяет сэр Дэвид. Однако кто может знать наверняка? Сейчас, столкнувшись с предательством Люсиль, граф был вообще настроен недоверчиво. Но он сказал себе, что нельзя доводить подозрительность до полного абсурда и помешательства на охоте за шпионами.
Ему случалось прежде встречаться с такими людьми, которые в каждом подозревали шпиона, он считал, что они не совсем в своем уме.
А гнедые лошади бежали резво, подгоняемые хозяином. Граф ехал, и несмотря на воркование Люсиль Граттон, которая говорила ему разные лестные вещи и льнула к нему все ближе, думал о Шенде.
Не совершил ли он серьезной ошибки, отпустив ее в Лондон?
Коляска миссис Дэйвисон остановилась перед Эрроу-Хаусом на Беркли-сквер.
Дом, на взгляд Шенды, выглядел очень внушительно. Перед крыльцом на чугунной ограде с вызолоченными остриями висели зажженные фонари. Шенде очень захотелось взглянуть, каков он внутри. Но миссис Дэйвисон, выйдя из коляски, велела кучеру везти Шенду дальше, к леди Граттон.
Ее милость, как оказалось, жила в одном из переулков по соседству с Беркли-сквер в небольшм доме, зажатом между двумя строениями покрупнее.
Дом ее был красиво обставлен. На нижнем этаже находились просторная столовая и маленькая гостиная. На втором – большая гостиная. А над ней – спальня леди Граттон, выходившая окнами во двор, подальше от уличного шума. Похоже было, что Шенде придется спать в мансарде.
Но к счастью, комнат для прислуги в мансарде оказалось всего три, две из них были заняты горничными, а в третьей жила камеристка миледи, до сих пор лежавшая в кровати со сломанной ногой.
Поэтому Шенде было сказано, что ей придется расположиться в маленькой спальне напротив спальни хозяйки. Рядом, за стенкой, находилась гардеробная, которой пользовался сэр Генри, когда бывал дома. Комнатка была крохотная. Да еще одну стену целиком занимал громоздкий шкаф, набитый платьями миледи. Когда Шенда вошла, она увидела, что кровать, на которой ей предстояло спать в этом доме, завалена шляпками хозяйки. С помощью одной из горничных их удалось рассовать по коробкам и поставить на шкаф. Но все равно комнатка оказалась очень тесной.
Зато отдельная, утешила себя Шенда.
Слава Богу, что не поселили с одной из горничных или с больной камеристкой.
Она распаковывала сундуки леди Граттон и вешала ее наряды в шкаф, когда наконец та прибыла домой. Ослепительно красивая, нарядная, она приблизилась к Шенде, и девушку передернуло от отвращения.
– Как только все разберешь, – властно распорядилась леди Граттон, – я покажу тебе, какие платья надо перешить. И сделай это как можно скорее.
Шенда уже готова была возразить, что ей здесь недостаточно места для работы. Но вовремя спохватилась. Ведь близость хозяйской спальни для нее очень удобна, если она хочет выведать здешние секреты. Поэтому она послушно достала все вещи леди Граттон из сундука, который потом унес лакей, а сама отправилась в свою комнату и стала ждать дальнейших распоряжений ее милости. Груда платьев для переделки оказалась огромной. Но нет худа без добра: можно будет объяснить остальным слугам, что при таком количестве работы она должна есть отдельно от всех, у себя в комнате. Им конечно не понравится, что придется носить ей еду наверх. С другой стороны, Шенда чувствовала, что в доме леди Граттон слуги много хуже, чем в замке Эрроу, и, кажется, не питают любви к своей хозяйке.