Мрак уже высился над ними, по-прежнему башнеподобный, несмотря на худобу. К ним ковылял, хромая и обхватив правую руку левой, Таргитай. Из-за плеча дудошника торчала рукоять страшного Меча.
— Надо уходить, — проговорил Олег. Он поднялся, его качнуло от слабости. Голова закружилась, а во рту появилась голодная слюна. — Мардух сейчас как раз заглядывает в нашу темницу.
— Отыщет и здесь? — спросил Мрак. Его пальцы крепче стиснули секиру. — Сейчас не отобьемся и от мух.
— Мы не в его башне, здесь можно прятаться.
Мрак кивнул в сторону:
— Там отлежимся. Чудно мне, даже Тарх жрать не просит.
Отлеживались двое суток. За время темницы отощали так, что Олег потом изумлялся, как сумели выбраться, спуститься. Лиска оказалась живучее других: даже Мрак лежал пластом, а она собрала ягоды, сунула горсть Олегу, досталось Таргитаю и Мраку.
Все трое малость ожили, собрали ягод на соседней поляне, Таргитай натряс орехов и малины. Мрак сумел подстрелить тетерева, чуть погодя — куницу. Съели едва ли не с перьями и шерстью. С той минуты начал мучить зверский голод. Ели все, что попадалось: молодые листья, коренья, жуков, ягоды, птичьи яйца, убивали и ели сырыми белок.
Желудки не выдерживали, все четверо разбегались, наполняя лес вонью, но уже на вторые сутки Олег сказал озабоченно:
— Гольш продержится еще пять дней. А мы еще Камня даже не видели.
— Камня? — вяло удивился Таргитай. — Мы и острова не нашли!
Мрак хмыкнул:
— Да и самого моря еще не зрели… Но волхв попал пальцем в небо, к тому же в самую середку. До зимы авось дойдем.
К вечеру того же дня Олег разложил вокруг себя обереги, долго вслушивался, связывал между собой невидимыми нитями. Мир вокруг заполнен жизнью. Чем человек больше всматривается, тем больше видит. Простой люд зрит лишь свой огород и свою корову, больше и не старается, а маги всматриваются жадно, задают нелепые для простого человека вопросы. Самые упорные получают ответы, а вместе с ними видят и тех, кто делает воду мокрой, а снежинки вырезает такими красивыми.
Олег еще полгода назад видел лишь то, что видит обычный человек, а новое зрение все еще потрясало волхва до глубины души. К тому же, видя мир богаче, населеннее, мучился, что другие маги — тот же проклятый Мардух! — наверняка видят еще больше. Умеют смотреть, а он, деревенский волхв, лишь глупо таращит глаза, и перед ним лишь смутные тени. Правда, Мрак с Таргитаем даже их не видят.
Под землей на большой глубине, где за слоем сухой земли пополам с песком начинался горный камень, бродили странные существа — не куды, не гномы, а нечто странное, проникающее прямо сквозь камни, пожирающее друг друга. Олег смутно видел, как прямо из стен посыпались на огромного зверя, что бродил по великанской пещере. Чудовище, застигнутое врасплох, успело одного сшибить хвостом, тут же его утыкали копьями. Сбитый умер сразу: от удара о стену разнесло череп. Олег заметил для себя, что камень не всегда проницаем, воевать с ними все-таки можно.
В плотных сгустках воздуха, невидимых простому глазу, проносились еще более странные существа. Некоторые похожи на людей, другие — нежнее и красивее, были даже с крылышками — прозрачными, легкими, но Олег видел и чудовищ, словно сотканных из молочного тумана.
В ближайшем лесу, даже не лесу — роще, жили мавки, вилы, русалки. За ними охотился чугайстырь — старый, одряхлевший, спал бы давно вечным сном, но извечная ненависть к мавкам не давала умереть уже пять столетий. Под корой деревьев таились существа, на которых Олег не стал задерживать внимание, как и на множестве легких изящных созданий, населявших чашечки цветов, прыгающих по стеблям трав — мелкие, слабые, угрозы нет, и ладно.
— Когда же перестану копать канавы? — сказал он с мукой. — Когда займусь делом?
— Какие канавы? — не понял Таргитай. — Может, ты ночью копал, пока мы спали? Только зачем нам канавы, Олег? Но если нужно, ты только скажи! Что ты все один да один? Мрак тебе сразу поможет. Он здоровый, хоть и худой. Да и Лиска…
Олег вздохнул, возвращаясь в реальный мир:
— Нам из всех сокровищ нужны сапоги Лиске, штаны Таргитаю и крылатые кони. Можно не коней, можно любое, что домчит до острова.
— Крылатых коней? — раскрыл рот Таргитай. — Так это ж самое чудесное, что есть на свете!
Олег с неловкостью отвел глаза:
— На свете есть вещи чудеснее.
Мрак спросил нетерпеливо:
— А где они? Как их приманить? Чем заарканить? Успеют ли допереть?
Подул холодный северный ветер. Синее небо затянуло белесой мглой, воздух стал прозрачным и холодным. В небе пролетели странные мохнатые птицы: покрытые длинной заиндевевшей шерстью, с остроконечными клювами. В угрюмом молчании, без крика и карканья, снизились над людьми, оглядели через узкую прорезь пленочных глаз, сделали два кружка и унеслись, экономно взмахивая короткими утолщенными крыльями.
— Чего это они? — спросила Лиска встревоженно.
Олег вздрогнул, отвел взгляд.
— Не отставай. Что-то не нравятся мне эти пташки.
— Они такие гадкие!
Таргитай уныло брел сбоку, возразил дохлым голосом:
— Мы для них тоже гадкие.
Лиска вздохнула:
— Я его когда-нибудь прибью. За такую жажду справедливости.
Ветер усилился, нагнало темные низкие тучи. Повалил крупный снег. Лиска остановилась, будто ударилась о башню Мардуха, вид у воительницы был потрясенный.
— С неба падают перья!.. Белые перья!
Мрак предложил деловито:
— Скорее собирай на подушку! Пока не унесло ветром.
Олег ошарашенно таращил глаза на Лиску:
— Ты что же, снега не видывала?
— Снег? Что такое снег?
Теперь уже у двоих челюсти отвисли до поясов, а у Таргитая — до колен. Лиска подпрыгивала, пробовала ловить крупные снежинки, вскрикивала пораженно при виде магии, когда те бесследно исчезали на горячих ладошках, оставляя мокрые пятнышки.
Снег повалил гуще, снежинки измельчились. Земля застыла, в щелях забелело, затем у бугорков намело сугробики. Быстро промерзающая земля звенела под сапогами. Лиска все еще не могла придти в себя, зачерпывала мягкий снег, мяла в ладошке, превращая в ледышку, изумленно смотрела, как твердый камешек исчезает, оставляя мокрыми пальцы.
Еще большее потрясение ждало утром. Земля отвердела, а растаявший снежок растекся ровными лужицами, те за ночь затвердели, стали ровными и твердыми как зеркала.