— Случай удобный, — сказал Олег и ощутил, что оправдывается. — Он не ожидал, что я смогу… или успею…
— А ты можешь?
— Похоже, теперь смогу выстоять, ежели один на один.
Мрак сказал предостерегающе:
— Ежели он другого подлого приема не применит.
Лиска раскрыла рот, глаза от счастья блестели:
— Ты можешь с ним тягаться?
— Надеюсь.
Тартигай подскочил, засуетился, голос стал заискивающим:
— Так чего мы стоим? Лезь наверх, а мы с Мраком посмотрим!.. Вот здорово, когда волхвы бьются!
— Особенно здорово, что бьют не тебя, — хмыкнул Мрак.
Он и Олег бросились плечо в плечо через заросли, а разочарованные Лиска и Таргитай, когда опомнились и кинулись вслед, волхва и оборотня догнали уже в полуверсте: Олег тоже умел при нужде наддать так, что догонял и хватал на бегу зайца.
Земля под ногами становилась мягче, потянулся бугристый мох. Коричневые кочки поднялись, под ногами захлюпало. Стаи комаров взвились такой плотной стеной, что Таргитай больно ударился, взвыл, пошел отмахиваться, тут же провалился в теплую болотную жижу. Грязная вода полилась через голенище, под пяткой судорожно забилось живое.
— Опять по болоту, — крикнул впереди Мрак со злым удовлетворением. — А то все пески да пески… Саранча да бабочки, ни тебе родных жаб, ни тебе упырей…
Олег с тревогой посматривал на солнце, что уже просвечивало между редкими деревцами, касалось краем земли.
— Жаб впереди вдоволь, будут и упыри.
— Уф, успокоил. А то чуть сердце не выскочило.
Сумерки наступили раньше, чем хотелось Таргитаю. Комары лезли в глаза, забивали ноздри, рот, из темной воды высовывались круглые блестящие головы, провожали их немигающими глазами. Лиска взвизгивала, в ужасе хваталась за волхва, всякий раз едва не топила в болотной жиже.
— Олег, чего эти чудища в болоте сидят?
— Смолоду привыкли, — ответил Олег равнодушно. — Им болотная гниль, что для нас темный Лес.
Мрак ревниво вмешался:
— Не морочь дурочке голову. Лес — это Лес!
Лиска ухнула до пояса, грязная затхлая вода плеснула в лицо. Отплюнула, чувствуя на губах скользкое и шевелящееся. Нечто пыталось пробраться в глотку, по словам волхвов, дабы развести в животе потомство.
— Никогда не поверю, — пропищала она. — Тут нельзя привыкнуть! Это ж совсем не Пески!
Таргитай брел сосредоточенный, глубокие складки избороздили лоб. Чувствовал, что у него наступил один из редких моментов мышления, лицо стало отрешенное и просветленное.
— Все-таки упыри живут только в своих гадостных для нас вонючих болотах, — произнес он задумчиво. — Мне кажется, я знаю почему!
— Почему? — вскрикнули все трое.
— Есть такое великое слово — родина!
Мрак скривился, словно проглотил жирную пиявку, а Олег посоветовал хмуро:
— Лучше на дуде шпарь. Когда спишь или дудишь, не видно, какой ты умный.
Топкая земля сменилась полоской твердой земли, заросшей осокой. Затем опять кочки, наконец кончились и они, протянулась темная вода. Далеко впереди виднелся уже настоящий лес. Мрак присвистнул:
— Эт точно, кроме жаб там полно и упырей. А солнышко уже закатилось!
— Зато за болотом надежный лес, — возразил Олег. — Пойдемте, пока еще не ночь.
Он соступил в темную как деготь воду, погрузился до колен. Через десяток шагов вода достигла пояса. Олег замешкался, начал нащупывать дорогу, тут же в трех шагах внезапно вынырнул желтый как мертвяк упырь — скользкий, покрытый слизью, как улитка без раковины.
Лиска в страхе заверещала. Олег быстро повернулся к упырю, напрягся. Из груди вырвалась слепяще белая молния. Зашипело, в животе упыря образовалась дыра, куда пролез бы сапог Мрака. Взвилось облачко пара. Упырь рухнул навзничь, гнилая вода сомкнулась без плеска.
— За что так? — буркнул Мрак. Он пер, как лось в половодье, обогнал волхва и пошел впереди, волчьим чутьем отыскивая дорогу. — Может, он хотел, только хотел спросить тебя, как кличут твоего деда.
— Теперь пусть спрашивает самого деда, — буркнул Олег.
Таргитай скулил, облепленный грязью, тиной, ряской:
— Олег! Хоть комаров перебей!
— И пиявок! — взвизгнула Лиска. — И пиявок!
Справа и слева от Мрака вода пошла кругами, показались круглые головы. Олег выждал, пока протянули лапы к оборотню, быстро метнул из груди молнии. Лиска видела, как он побледнел, словно с каждой молнией выбрасывал часть своего жара. Мрак шел, не оглядываясь, вода за ним шла такими водоворотами, что едва не сбивала с ног остальных.
Быстро смеркалось. Упыри потревоженно высовывались по всему болоту, влезали на коряги, выворотни, низкие кочки. Впереди вырос, как заборчик из мокрых камней, целый ряд голов: упыри перегородили дорогу.
Мрак вытащил секиру, но вода до пояса, часто проваливался по грудь. Олег с трудом опередил, из груди и даже с рук срывались длинные шипящие молнии, прожигали воздух и гасли в телах болотных чудищ, оставляя оплавленные дыры, быстро заполняемые слизью. Лиска держалась рядом, вскрикивала от жалости. Огненные стрелы вылетали, забирая жизнь: сперва как двуручные мечи, потом как длинные узкие кинжалы, затем скупо летели красные стрелы, наконец выстреливались только жалящие искры.
Когда Олег начал опускаться на подгибающихся ногах, Таргитай и Лиска подхватили, потащили, но все равно выставляли перед собой: волхв сразу дырявил огнем, расчищал дорогу как веником.
Упыри исчезали только под ударами огненного Меча, от шипящих искр лишь отшатывались, пытались зайти с боков или сзади. Таргитай пытался рубить Мечом: не люди — не так жалко, но Меч тоже чуял разницу, рассекал мокрые тела без охоты, застревал среди жил и костей, противно скрежетал.
Они были в полусотне шагов от берега, обрывистого, со свисающими в воду корнями, когда страшная тяжесть внезапно обрушилась на плечи. Все четверо разом провалились, прорвав толстый мох. Мрак ушел с головой, рядом без плеска исчезла голова Таргитая. Мрак успел закрыть рот, лишь чуть хлебнул гнилой воды, рванулся вперед, нащупал тонущее тело, толкнул вверх. Когда тяжесть стала ощутимее, подержал, моля богов, чтобы Таргитай ухватился за что-либо, а когда воздух в груди кончился, вынырнул следом.
Теплая жижа заливала глаза, он жадно хватил воздух. Рядом барахтался Таргитай, слева верещала Лиска. Впереди на краю болота лицом к ним стоял полуголый, очень худой и смуглый человек.