Из ближайшего дупла боязливо выглянули детские головки. Затем из темноты появилась громадная лапа, грубо втащила, минуту спустя выглянул кряжистый мужик — сумрачный, глядящий исподлобья. В обеих руках сжимал огромную секиру. Мрак развел руками. Глаза не отрывались от секиры, когда-то привычной — грубо обделанная глыба камня на длинном держаке!
— Буян, — сказал он тихо, чувствуя неясную печаль. — Это я, Мрак.
Буян все всматривался в пришельца, глубоко спрятанные под лоб глазки беспомощно мигали.
— Мрак?.. Кости Мрака растащили дикие звери. Ты — навьяк.
— Я жив, Буян.
— Ты навьяк, — повторил мужик. — Как и эти за тобой. Да еще и мавка…
За спиной Буяна неслышной тенью скользнула женщина с неопрятными распущенными волосами. В другой руке хозяина появился осиновый кол. За своей спиной Мрак услышал ропот. Из-за деревьев опасливо появлялись мужчины — с топорами, рогатинами, дубинами. Вдали послышался грозный рык Главного Охотника. Вскоре Громобой уже расталкивал народ, его глаза не отрывались от пришельцев.
— Нежить! — рявкнул он во весь голос. — Забить их кольями!
Таргитай и Мрак повернулись в разные стороны. Секира и Меч блестели красным, словно не закатные лучи отражались, а кровь жителей стекала по лезвиям. Олег поспешно крикнул:
— Болваны!.. Вы когда-нибудь видели нежить с оружием?
Мрак уже почти опустил секиру на голову Буяна, тот отпрянул, споткнулся и растянулся на спине. Мрак добивать не стал, изготовился к новой схватке. Среди жителей росло замешательство, наконец Громобой зычно взревел:
— Была нежить голая, теперь — в портках и при оружии. Ну и что? Бей!
Мрак взмахнул секирой, двое упали, оглушенные — оборотень бил обухом. Таргитай с трудом удерживал Меч, его налитый тяжелым солнцем зверь плашмя не ударит. Олег придержал Лиску.
— Где Боромир? Вы ж не забор ставите, чтобы самим решать! В таких делах без Боромира нельзя!
В толпе завопили, призывая старшего волхва. Двое парней выбрались из толпы, понеслись так, что голые пятки влипали в спину — дуб Боромира был на том конце поляны.
Олег стоял, подняв Жезл. Заклятие может обрушить громовую стрелу с небес, разнесет столб с Велесом в щепки, но это же его люди! Пусть обидели, присудили к смерти изгнанием, но другой жизни не знали и не знают…
Но почему Вишандра полагал, что здесь совсем не слабые люди?
Боромир пришел, ведомый под руки — из уважения, конечно. Сам он выглядел таким же крепким старым дубом, каким Олег его помнил всегда… Боги, воскликнул он про себя в тихой панике, это только кажется, что прошла вечность! Изгнали всего год тому! Того меньше — весной, а сейчас едва-едва листья желтеют!
Он покосился на Мрака и Таргитая. Год назад это были другие люди — простоватые, деревенские, невежественные. Мрак был диким охотником, вот-вот навеки станет волком, а глупее и ленивее Таргитая не было на свете… Да и сам он был жалким трусом, уходил в кусты при любой ссоре!
— Зачем вернулась, нежить? — спросил Боромир зычно.
— Боромир, — сказал Олег, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Не собираемся мешать вам жить по вашим законам. Мы выжили, кое-что можем дать вам самим. Вот, например, секира Мрака из незнакомого вам материала… Он ею рубит быстрее и легче, чем любой из вас каменным топором.
— Топором? — не понял Боромир.
— Так зовут секиру другие народы, — поспешно объяснил Олег. — Чужие слова сами влезают в язык.
— Чужие надо гнать, — сказал Боромир строго. — Иначе ты уже не невр.
— Думаю, мы уже перестали быть неврами, — ответил Олег, но печали не ощутил, он и раньше не знал, что он невр. — Но в дальних странствиях узнали, что судьба всего мира находится в ваших руках! Сокровенная вещь, которая может… многое изменить, где-то здесь.
В толпе угрюмо молчали. Острия копий с кремневыми наконечниками и рогатины с обугленными для крепости концами были направлены в сторону пришельцев. У всех были враждебные лица. Пальцы крепко стискивали оружие. Боромир медленно пожевал губами, буркнул:
— Мы не жалуем перемены. Ладно, идите в мое жилье. Там поговорим.
Громобой, который при появлении старшего волхва молчал, теперь враз налился дурной кровью.
— Рехнулся? А как же наша исконность? Мы ж нарушаем заветы предков!
Боромир остро взглянул на замерших путешественников.
— Да?.. Мне сдается, они сами пытаются сохранить Искон.
Из толпы крикнули:
— Громобой! Боромир юлит, шепчет. Нам не потребна нежить в собственном доме. Не позволяй!
Боромир протестующе качал головой, но Громобой прервал зычным рыком:
— Я прослежу, о чем будут гутарить.
Олег сказал напряженно:
— Дело касается спасения всего мира. Это волховство страшной силы… Только волхвы должны…
Громобой со злой ухмылкой ступил вперед, поднимая блистающую злыми искрами на сколах кремния секиру. Толпа сомкнулась, обугленные острия уперлись чужакам под ребра, в спины. Боромир сказал торопливо:
— Ладно, пусть Громобой идет с нами. Вы ему верите? Пусть будет, как он скажет.
В дупле Боромира было просторно, пахло не только гнильем, но и травами. Сверху свешивались связки целебной коры, пучки трав, высохшие корешки. В сторонке под стеной виднелся лаз. Оттуда поднимались запахи гнили, слышно было как неспешно, словно в сонной одури, роются в земле исполинские корни.
Боромир сидел под стеной, испытующе смотрел на так изменившихся Таргитая и Олега — оба стали крепкими молодыми мужиками, лишь Мрак не изменился, только во взгляде окрепла гордая уверенность, а волчья злоба, что день ото дня полыхала ярче, ушла, затаилась. К Олегу прижимается мелковатая молодуха с красными как пламя волосами, лицо в веснушках, гибкая и хищная. В крупных глазах видна боль. Боромир буркнул сочувствующе:
— За что тебя, деваха?
— Нарушила, — ответила она, избегая взгляда.
— Надолго?
— Не знаю, — ответила она еще тише. — Разве что вот эти…
Она кивнула на спутников. Боромир откашлялся, сказал в пространство:
— Громобой, если сказанное здесь может повредить миру или нашей деревне…
— Смолчу, конечно, — раздраженно бросил Громобой. Он нетерпеливо ерзал спиной по стене, собирал желтую пыль на волчовку. — Давай, не тяни пса за… лапу.