Бросившись к герцогу, Тара опустилась возле него на колени.
Кровь алой струёй хлестала на белоснежную рубашку. На виске, в том месте, где он ударился о камень, зияла глубокая рана.
Другая на ее месте наверняка упала бы в обморок, но Тара всякого насмотрелась в приюте и знала, что нужно делать.
Из кармана куртки, валявшейся на земле, она вынула носовой платок и крепко-накрепко стянула им руку герцога повыше раны, чтобы остановить кровь.
Потом, вытащив из-под отворота его чулка кинжал, разрезала рукав рубашки от манжета до самого плеча, чтобы материя не прилипла к ране.
Несколько секунд она в ужасе смотрела на открывшуюся ее взору ужасную рану, понимая, что в ней застряла пуля, однако кровь мешала разглядеть где.
Тара знала: чтобы остановить кровь, нужно затянуть носовой платок еще туже, и не замедлила это сделать, потом, решив перебинтовать рану, оглянулась в поисках подходящего материала.
У герцога, кроме носового платка, которому она уже нашла применение, больше ничего не оказалось.
Тогда, повернувшись к нему спиной, Тара задрала подол платья и, орудуя кинжалом герцога, попыталась отрезать от белой коленкоровой нижней юбки полоску ткани.
Ткань поддавалась с трудом. Внезапно Тара вспомнила, что, когда они с герцогом выходили из замка, им встретился мистер Фалкирк.
– Веду герцогиню на Бен-Арк посмотреть пирамиду из камней, – объяснил герцог. Мистер Фалкирк улыбнулся.
– Путь неблизкий, однако после стольких дней, проведенных в коляске, прогулка пойдет ее светлости только на пользу. Когда мы с ней наконец добрались до замка, мне показалось, что оба мы разучились ходить.
– Ну, если сегодня у нее ноги заболят от долгой ходьбы, я не виноват, – шутливо отозвался герцог,
Они углубились в сад, а мистер Фалкирк стоял и смотрел им вслед.
Тара понимала: если они с герцогом не вернутся, он обязательно пошлет кого-то на поиски, однако, вряд ли это произойдет скоро, и, значит, герцог надолго останется без помощи врача.
Это очень тревожило ее, поскольку было ясно: пулю следовало извлечь как можно скорее.
Расстегнув нижнюю юбку, Тара спустила ее на землю. Сначала она отрезала широкую полосу, которую намеревалась использовать в качестве бинта – на сей раз дело пошло веселее, – а то, что осталось от юбки, привязала к длинной палке, которую герцог взял с собой в горы.
Мистер Фалкирк как-то сказал Таре, что вождь племени никуда не выходит без ореховой палки, символизирующей посох пастуха.
– Так же как пастух стадо, вождь ведет за собой и защищает свой клан, – пояснил он.
Она воткнула палку в рыхлую землю рядом с пирамидой, и вскоре белое полотнище юбки затрепетало на ветру.
Тара надеялась, что кто-нибудь в замке или кто-то из лесников, обходя вересковые заросли, заметит его.
Покончив с этим делом. Тара опустилась рядом с герцогом на колени и принялась было бинтовать ему руку, но поняла, что сначала следует наложить на рану что-то вроде толстой подушки.
Когда мальчишки в приюте дрались на ножах, кто-то обязательно оказывался порезанным, и прежде чем бинтовать рану, Тара накрывала ее толстой прокладкой,
И сейчас она задумалась, что бы такое приспособить для этой цели.
Наконец придумала. Стащив с головы уродливый серый чепец, Тара скатала его в шар и обернула носовым платком. Получилась отличная подушка. Положив ее на рану, Тара забинтовала герцогу руку.
Ей предстояло решить еще одну проблему. Она знала, что надолго оставлять жгут на руке нельзя, и теперь прикидывала, не пора ли его снимать.
Размышляя над этим, она осматривала рану на лбу герцога. Судя по всему, эта рана не должна была вызывать особого беспокойства. Падая, он ударился головой о камень, потому и потерял сознание.
Лежал он в очень неудобной позе: голова упиралась в пирамиду, ноги подогнуты, однако Тара понимала, что ей не под силу сдвинуть его с места – слишком тяжел.
Она бросила взгляд вниз, в долину, в надежде, что кто-нибудь придет на выручку, но вокруг не было ни души. Внезапно, словно Творец решил усугубить их и без того нелегкое положение, небо потемнело и хлынул проливной дождь.
Тара поспешно набросила на герцога куртку, а сама закуталась в плащ.
Резко похолодало, невесть откуда взявшийся ветер швырял в лицо струи дождя, и Тара испугалась за герцога.
Он потерял много крови, а по опыту она знала, что скоро у него начнется озноб.
«Я должна как-то согреть его», – подумала она.
Как бы ей хотелось оказаться не на вершине горы, а хоть чуточку пониже, однако тут уж она ничего не могла поделать.
Тара уже собиралась снять плащ и укрыть им герцога, когда ее осенило.
Опершись спиной о пирамиду, Тара изо всех сил потянула герцога к себе, пока он не оказался в ее объятиях. В приюте ей частенько доводилось сажать себе на колени ребенка, пострадавшего в драке, и утешать его, тихонько обнимая и успокаивая.
Она укрыла герцога полой плаща, и теперь, хотя дождь и хлестал его по голове, тело оставалось сухим.
Правда, ноги накрыть было нечем, но тут уж ничего не поделаешь, да и в конце концов это уже не так важно.
Хотелось перебинтовать герцогу голову, но под рукой не осталось ни кусочка пригодной материи.
Рана на голове кровоточила, пачкая ей платье, но, к счастью, не очень сильно.
– Интересно, сколько нам придется ждать? – прошептала Тара.
Внезапно ей пришла в голову поразившая ее самое мысль: она, простая девчонка из приюта, сидит на вершине горы и держит в объятиях одного из самых выдающихся людей Шотландии.
«Но ведь он без сознания и никогда не узнает, что я его обнимала, – подумала она. – А иначе я никак не смогу его согреть».
Дождь, казалось, усилился, но вскоре прекратился так же внезапно, как и начался. Из-за тучи выглянуло тусклое солнышко, и над долиной вспыхнула разноцветная радуга.
Как будто сам Господь посылал им свое благословение. Никогда в жизни Таре не доводилось видеть ничего более прекрасного и таинственного.
Ей казалось, радуга своим появлением подает ей какой-то знак, но что это за знак, она понятия не имела.
Знала только, что красота наполняет ее сердце радостью и гонит прочь страх, мучивший ее с тех пор, как она приехала в замок.
«Наверняка это означает, что все будет хорошо, и не только для меня, но и для герцога», – подумала Тара, вспомнив о проклятии.
Мистер Фалкирк тогда посмеялся над сумасшедшей старухой, но Таре потом не раз приходила в голову мысль, что старая карга в общем-то оказалась права: герцогу и в самом деле не везло.