Заметив, что даже лошади и скачки перестали вызывать у него интерес, граф Треварнон решил вернуться домой после третьего заезда.
По опыту ему было известно, что после окончания скачек начиналась невообразимая сумятица, а четвертый заезд, случалось, затягивался до шести часов вечера. По окончании состязаний начиналась давка и из толпы было невозможно выбраться иногда и до восьми.
Ничего не сказав друзьям, граф Треварнон решительно направился к своему фаэтону. Он был уверен, что для большинства знакомых его отъезд в разгар состязаний останется незамеченным.
Король не появлялся на скачках с четверга, но его ложа оставалось открыта для близких друзей, и шампанское лилось там не менее обильно, чем в присутствии Его Величества.
Граф Треварнон с самого ленча не пригубил ни капли спиртного. Он знал, что может разрешить свою почти не выполнимую задачу только на трезвую голову.
Найдя свой фаэтон среди скопления экипажей, он приготовился садиться, как его окликнул Джерард Лэнгстон:
— Неужели вы уже уезжаете, милорд?
Поскольку Файерберд сумел прийти первым одновременно с соперником, у него от радости горело лицо.
Граф Треварнон внезапно подумал, что если бы Демелса увидела сейчас возбужденного брата, то она не захотела бы, чтобы Джерард продолжал играть на скачках.
Граф весьма приветливо сказал:
— Да, знаете ли, решил уехать, пока не началось столпотворение. Не хотите ли составить мне компанию?
Такой любезностью был бы польщен и более зрелый и важный джентльмен. Джерард был несказанно рад предложению.
Разборчивость графа Треварнона была всем известна, и его приглашение можно было бы расценивать как большой комплимент.
Забравшись в фаэтон, Джерард сказал:
— Весьма польщен, милорд.
Граф едва дождался, пока молодой человек устроится на сиденье рядом с ним, и тронул лошадей. Джем уже на ходу прыгнул на запятки.
Выехав за ворота ипподрома, фаэтон оказался в гуще людской толпы, в которой деревенские зеваки мешались с лондонскими щеголями.
Джерард радостно улыбнулся нескольким друзьям, с удивлением заметившим, какой чести его удостоил граф Треварнон.
Отвлекшись от созерцания толпы, Лэнгстон перевел взгляд на своего именитого соседа и удивился странному мрачному выражению, какое редко появляется на лице светского человека при посторонних.
Граф тем временем лихорадочно раздумывал, как бы потактичнее подвести разговор к интересующей его теме.
После шести дней пребывания в доме Лэнгстона, накануне своего отъезда было бы неловко осведомляться, есть ли у хозяина сестра.
Равно невозможно было бы признаться:
» Я случайно познакомился с вашей сестрой и хотел бы снова встретиться с ней «.
Но, если сейчас ничего не сказать, сегодня, самое позднее — завтра утром, ему придется вместе со всей компанией оставить Лэнгстон-Мэнор.
Лорд Ширн и лорд Рэмджил возвращались в Лондон, не заезжая в дом, где они гостили эти дни.
Ральф Миэр собирался сегодня же вернуться в столицу, лишь захватив с собой вещи.
В любой момент Джерард Лэнгстон мог спросить графа, собирается ли и он уехать домой еще до обеда. Этот вопрос застал бы его врасплох.
» Я непременно должен повидаться с Демелсой!«— подумал граф Треварнон.
Однако он догадывался, что, если бы даже, обманув доверие девушки, вынудил брата пойти за ней, она не согласилась бы покинуть своего убежища.
— Что же мне делать? — едва слышно спросил он.
Желание встретиться с милой девушкой было настолько сильным, что он был готов пойти на все, лишь бы снова увидеть ее.
По чистому совпадению или по воле высших сил граф Треварнон тут же заметил ее.
Демелса вместе с Нэтти сидела на старомодной двуколке, которой правил какой-то парень.
Вначале граф узнал Нэтти. Та была, как всегда, одета в серое полотняное платье с белыми накрахмаленными манжетами и воротничком. На голове у нее была черная соломенная шляпа, возможно специально надетая, чтобы скрыть лицо. Раз няня участвовала в заговоре, то должна была, маскироваться, чтобы своим присутствием не выдать своей подопечной.
Однако граф Треварнон хорошо запомнил ее, и подобные ухищрения не помогли Нэтти.
Рядом с ней сидела Демелса, хрупкая и воздушная, как сильфида.
— Смотрите-ка, вон едет Нэтти!
Торжество, прозвучавшее в его восклицании, было совершенно несоразмерна радости от встречи со старой няней.
Но Джерард не успел удивиться неожиданному оживлению своего спутника, поставленный в тупик вопросом:
— А что это за девушка рядом с ней?
Похоже, удача вернулась к графу Треварнону, чтобы выдернуть его из бездны отчаяния, неумолимо затягивавшей его в последние дни.
Он крепче взялся за поводья на случай, если дорога станет шире и у него появится возможность поравняться с двуколкой.
Дальше все произошло очень быстро.
С проселочной дороги на основную из-за высоких зарослей вылетел фаэтон, запряженный парой лошадей, скакавших во весь опор.
Судя по багровому лицу, управлявший им джентльмен успел выпить чересчур много горячительных напитков, точнее, был непозволительно пьян.
Он не мог бы избежать столкновения с двуколкой, даже если бы вовремя заметил ее. В конце концов он спохватился и предпринял отчаянную попытку развернуть лошадей, но зацепился колесом своего экипажа за колесо опрокинувшейся двуколки.
Изо всех сил удерживая свою упряжку, оказавшуюся ближайшей к месту столкновения, граф Треварнон с ужасом заметил, как Демелса, не удержавшись, упала на землю.
Все произошло так внезапно, что он даже не успел окликнуть кучера Демелсы.
Мастерским маневром граф Треварнон обогнул лошадей пьяного джентльмена, только что скакавших что было сил и вдруг остановившихся из-за того, что экипажи сцепились колесами.
В то время, как пьяный лихач принялся извергать проклятия, граф Треварнон передал поводья оторопевшему Лэнгстону и спрыгнул с сиденья.
— Держите! — крикнул он, устремляясь бегом к двуколке, пока Джерард с Джемом приходили в себя.
Вылетев с сиденья двуколки, Демелса оказалась в придорожном овраге далеко за обочиной дороги, поросшей пыльной травой.
Когда граф Треварнон наклонился и осторожно приподнял девушку на руках, у нее с головы слетела соломенная шляпка и повисла на шее, удерживаемая на ленточках.
Вглядываясь в маленькое, мгновенно покрывшееся мертвенной бледностью личико, граф Треварнон с ужасом подумал, что девушка серьезно ранена и, по всей видимости, умирает.