Когда к Гариет посватался маркиз де Северн и она сказала, что не вынесет этого замужества, отец не стал настаивать.
Хотя он и был разочарован, он позволил дочери выйти замуж за простого баронета, которого выбрало ее сердце.
» Мне жаль, папа, — сказала Веста. — И хотя я глубоко польщена предложением правительства Катонии, ответ, конечно же, будет «нет». «Почему» конечно же «?»— поинтересовался герцог. «Потому что я не хочу выходить замуж без любви, — ответила Веста. — Вы с мамой всегда были счастливы вместе, и сестры мои тоже счастливы. Кэролайн сказала мне недавно, что сейчас они с Робертом любят друг друга еще больше, чем когда только поженились». «Это разные вещи», — медленно произнес герцог. «Почему же, папа?»— «Потому что, выйдя замуж за принца Александра, ты окажешь услугу своей стране». Говоря это, герцог прошелся по комнате и остановился перед висящим над камином портретом. Это был портрет Джеральда в форме гвардейского гренадера. Любимый портретист принца-регента сумел уловить искорку в его глазах, улыбку на губах и юношеский энтузиазм, благодаря которому Джеральд вызывал симпатию у всех, кто его знал. «Я хотела бы сделать для Англии очень многое, — нервно произнесла Веста. — Но только не провести остаток жизни вдали от дома, в чужой стране, с человеком, которого я не знаю и который не знает меня». Наступила неловкая пауза, затем герцог тихо произнес:
«Джеральд отдал за Англию жизнь, Веста. И я прошу тебя сослужить службу своей стране, как ты сделала бы, если бы была мужчиной. Ты не можешь воевать за Англию, как Джеральд, но, выйдя замуж за принца, ты сможешь послужить стране, как это всегда делали Сэлфонты». Голос герцога был полон боли.
Веста снова осознала, как остро переживает он потерю сына. Она хотела было возразить что-то, все ее существо противилось подобной жертве, решению, идущему вразрез с ее принципами и чувствами.
Но, открыв рот, чтобы сказать отцу, что их брак с принцем все равно невозможен, что она сделает для страны все, что угодно, кроме этого. Веста вдруг увидела в глазах отца слезы.
Для детей всегда ужасно увидеть своих родителей плачущими. В этот момент они понимают вдруг, что родители их — не те неуязвимые взрослые, какими они привыкли их воспринимать, но живые существа, которые могут страдать.
Герцог не плакал, когда ему сообщили о смерти сына. Он словно окаменел, когда в семейном склепе устанавливали мемориальное надгробие Джеральда.
Он не плакал, когда Веллингтон лично рассказал ему о храбрости Джеральда, о том, как он снова и снова вел своих людей в атаку против французов, пока пуля не попала ему в сердце.
Но сейчас в глазах его стояли слезы.
— Папа плакал, — сказала Веста графу, — и я поняла, что мне ничего не остается, как принять предложение принца Катонии. — Смахнув слезу, она продолжала:
— Как могла я сказать отцу, что… боюсь? Как вы уже знаете, я боюсь многих вещей, но в тот момент я больше всего боялась причинить отцу боль.
Веста замолчала, глядя на графа умоляющими глазами. Ей так хотелось, чтобы он понял ее!
— Одно дело умереть на поле боя в пылу битвы, исполняя свой долг, — сказал граф. — В борьбе есть свое упоение, которое помогает мужчине без страха глядеть в лицо смерти. Но вы — это совсем другое.
Он поглядел на Весту и тихо произнес:
— И вы действительно готовы жить день за днем, месяц за месяцем, год за годом с человеком, который может вам не понравиться, может даже показаться отвратительным? — Увидев, как Веста стиснула руки, он продолжал:
— , Только англичане могли потребовать такой жестокой, негуманной жертвы от столь чувствительной девушки, как вы. Так же как они отправляют своих драгоценных наследников в школы-пансионы, где их бьют и морят голодом, так ваш отец, не сомневаясь, послал вас в чужую страну, о который вы ничего не знали, стать женой человека, которого вы никогда не видели.
— Лорд Кестлери сказал… что принц — очень умный молодой человек. И хороший спортсмен.
— Что еще вы успели узнать о нем? — спросил граф. Веста молчала.
— Мне кажется, вы слышали что-то еще. Расскажите же мне.
Но девушка ничего не говорила.
— Расскажите!
Это был почти приказ, и Веста с неохотой произнесла:
— Я не хотела слушать. Но когда мы были в море, капитан, премьер-министр и его помощник разговаривали как-то в салопе. А я как раз вешала в коридоре свой плащ. На палубе лил дождь.
— И что же вы услышали?
— Они говорили о принце и обо мне.
— Что говорили?
— Помощник премьер-министра сказал, что я слишком неопытна, чтобы справиться с тем, что ждет меня впереди.
— Премьер-министр согласился с ним? Веста снова молчала.
— Я хочу знать!
— Они говорили, — медленно произнесла Веста, — что принц увлечен кем-то другим.
— И это расстроило вас?
— Я не могла представить, что у него есть другая женщина. Может быть, поэтому они и считали меня неопытной.
— А вы думали, что, когда приедете в Катонию, принц будет ждать вас, вы влюбитесь друг в друга с первого взгляда и будете жить долго и счастливо. Я ведь прав?
— Я надеялась, что мы сможем стать друзьями.
— Друзьями? — переспросил граф. — Но стоит ли ожидать дружбы от брака?
— Я думала, что смогу помочь его высочеству управлять своими подданными. Поэтому в дороге я изучала историю Катонии, старалась повыспросить у премьер-министра и его помощника как можно больше о ее жителях.
— А вы спрашивали их о самом принце?
— Нет… нет!
— Почему же?
— Я стеснялась показаться несдержанной.
— Но ведь для вас важно было узнать это! А вы вместо этого создали в своем воображении образ принца, каким вам хотелось бы его видеть. Ваш принц — не живой человек, а часть ваших фантазий.
Веста глубоко вздохнула и спросила едва слышно:
— А что еще я могла сделать?
— Я знаю, что вы можете сделать сейчас — взглянуть в лицо реальности. Вы влюблены, моя маленькая Веста. Поцелуй разбудил спящую красавицу. Мой поцелуй.
— Но это не правильно.
— Вы сколько угодно можете считать это не правильным, но то, что вы собираетесь сделать, куда не правильнее. Неужели вы думаете, что сможете всю жизнь продолжать этот фарс, подчиняясь решению отца пожертвовать вами? Сможете ли вы искусно играть навязанную вам роль, не станете ли пародией на образцовую жену?
Веста смотрела на него широко открытыми глазами.
— Проснитесь же, любимая. Внутри вас уже пылает пламя. Пока оно еще не разгорелось в полную силу, но очень скоро превратится в пожар, от которого вам не убежать, — голос графа был хриплым от страсти. — Я научу вас любить, Веста, научу любить меня так, как я люблю вас. Я разбужу вас и заставлю увидеть любовь во всем ее великолепии. Я заставлю вас жить! Все, чего я прошу взамен — чтобы вы признались в своей любви ко мне.