— Но как я могу? Я пыталась объяснить вам, почему должна ехать к принцу. Я уже принадлежу ему.
— Вы принадлежите мне! — не сдавался граф. — Неужели вы можете представить себе хоть на секунду, что, целуя принца, будете испытывать то же, что со мной?
Он снова увидел, как по телу девушки пробежала легкая дрожь.
— Вас никогда не целовали раньше, а когда я сделал это, вы сказали, что не представляли, что поцелуй может быть таким. Я же ответил вам тогда и повторяю сейчас, что таких поцелуев не бывает у людей, которые не любят друг друга всем сердцем. Поцелуй может стать божественным чудом только для мужчины и женщины, предназначенных друг для друга. В другом же случае он может быть неприятным животным действием.
Веста снова задрожала и отвернулась, так что теперь граф видел только ее профиль. Изящный прямой нос и пухлые губы девушки выделялись в солнечном свете на фоне водопада.
— А ведь замужество предполагает не только поцелуи, — не унимался граф. — Вы очень молоды и невинны, дорогая моя. Вы хоть имеете представление, что происходит на самом деле, когда люди женятся и становятся, как называет это церковь, единой плотью?
— Я не уверена.
— Но вы, разумеется, знаете, что между ними происходит нечто очень интимное, очень личное. И это тоже может стать божественным вдохновением или же чем-то настолько низким и отвратительным, что вы испугаетесь, моя маленькая богиня, как никогда еще не пугались раньше.
— Но другие женщины выходят замуж без любви, — с сомнением произнесла Веста.
— Многие женщины делали это раньше и постоянно делают сейчас, — согласился граф. — О браках договариваются в Англии, во Франции, а зачастую и в Катонии. Но обычно это случается, когда женщина так молода, что еще не успела ни в кого влюбиться. — Он увидел, как затрепетали ресницы девушки. — И не знает, таким образом, чего ждать от брака. Но, поскольку все женщины одинаковы, каждая надеется, как надеялись вы, что принц ее мечты, кем бы он ни был на самом деле, разбудит ее поцелуем. Но с женщинами, уже познавшими любовь, все совсем по-другому. — Он взял в ладони руку Весты. Она почувствовала силу его пальцев, и по телу ее пробежала сладкая дрожь. Это было так неожиданно и так чудесно, что пальчики Весты непроизвольно сжали его руку, а в глазах мелькнул какой-то свет.
Посмотрев в лицо девушки, граф улыбнулся.
— Вас ведь приводят в восторг мои прикосновения. Вы возбуждены, потому что я рядом, потому что вы знаете, что я люблю вас, и не можете запретить себе отвечать на мою страсть.
Словно только сейчас вспомнив, о чем они спорили, Веста отвернулась. Но она не отпустила руку графа, и спустя несколько секунд он уже целовал по очереди каждый ее пальчик.
И снова Весту волнами захлестывало возбуждение. Она знала, что хочет, чтобы граф опять поцеловал ее, как не хотела еще ничего в своей жизни.
— Так кого же вы выберете? — спросил граф. — Выдуманного вами принца? Или же вы готовы проснуться, моя Спящая красавица, и воспринимать жизнь такой, какая она есть. Готовы ли вы жить по-настоящему и признать, что любите меня?
Голос графа словно завораживал девушку. Но вдруг он почувствовал, как напряглось все ее тело.
— Так каков же ваш ответ? — потребовал граф.
— В том разговоре на корабле, — сказала Веста, — капитан и премьер-министр упомянули мадам Зулейю, к которой, по их словам, привязан его высочество. Они назвали ее очень скверной женщиной. Если она скверная, почему бы мне не попытаться быть… хорошей?
Граф отпустил руку Весты.
— Мадам Зулейя действительно скверная женщина. И принц предоставил ей такую власть, что это привело страну к революции.
Глаза Весты удивленно расширились.
— Вы хотите сказать, что это ее вина?
— Это его вина, — уточнил граф. — Принц — слабый человек, он поставил свои пристрастия и желания превыше блага своей страны. И вы хотите остаться верной такому человеку! — Он продолжал довольно резким тоном. — Человеку, который намеренно в течение многих лет игнорировал нужды своих подданных, который закрывал глаза на то, что эта скверная женщина плела интриги против государства и против него самого.
— Но что же будет теперь? — спросила Веста.
— Если победят революционеры, нас наверняка попытаются» завоевать турки. Но я уверен, что этого можно избежать. Сейчас меня не очень волнует политика Катонии. Веста, но все же вы — ее часть.
— Как вы думаете, — спросила девушка, — принц откажется… покинуть мадам Зулейю?
— Думаю, что после всего случившегося у него не будет выбора. Но неужели вы сможете довериться этому человеку теперь, когда знаете о нем правду? Вот какой вопрос должны вы себе задать.
Он внимательно наблюдал за выражением лица Весты.
— Видите ли, дорогая моя богиня огня, ведь это не принц, а я пробудил вас ото сна. — Веста сделала протестующий жест, но граф продолжал:
— Сколько бы вы ни отрицали этого, я знаю, что, если снова сожму вас в объятиях, ваши губы тут же сольются с моими и вы снова окажетесь во власти чуда, которое мы познали вдвоем. Вы забудете весь мир только потому, что мы вместе.
От звуков его голоса Веста снова испытала прилив сладкой истомы. Ей трудно было дышать.
Она нагнула голову, чтобы граф не видел горящего в ее глазах желания, не понял, как сильно жаждет она его поцелуев.
— Мы еще не добрались до Диласа, — тихо сказал граф. — И нам не удастся сделать это сегодня. У вас есть двадцать четыре часа, моя дорогая, чтобы сделать свой выбор.
— Выбор? — переспросила Веста.
— Признать, что вы принадлежите мне, как назначено богом, или же решиться принести свою бессмысленную жертву и отправиться к воображаемому принцу, чтобы стать воображаемой принцессой.
Веста не двигалась и ничего не отвечала.
— Господи, как я хочу вас! — воскликнул граф. — Я никогда еще не хотел так ни одну женщину. Я люблю вас, Веста. Вы забрали мою душу и сердце, и теперь они принадлежат вам. — Он глубоко вздохнул. — Можете отправляться в Дилас помогать слабому принцу сохранить его рушащийся режим, стараясь угодить придирчивой толпе. Но если вы сделаете это — я погиб!
Веста быстро подняла голову и вопросительно посмотрела на графа.
— Я действительно погиб, — продолжал граф. — Когда мужчина любит женщину, как я люблю вас, для него не существует ничего, кроме этой любви. Если я не смогу быть с вами, если вы покинете меня, я стану лишь бледной тенью того человека, которого вы видите перед собой сейчас. Я люблю вас, я восхищаюсь вами, я не могу без вас жить!
Прежде чем Веста успела ответить, граф вскочил на ноги и помог ей подняться.
— Мы должны ехать, — сказал он. — У вас есть двадцать четыре, часа, чтобы признаться, что вы любите меня. Если я проиграю и вы отправитесь в Дилас к принцу, трудно даже описать ту безнадежную тьму, в которой будет проходить с этого момента моя жизнь Веста стояла в тени деревьев, глядя на графа снизу вверх.