Она знала, что, как только они останутся в гостиной одни, она вновь будет таять в его объятиях и унесется в рай, существующий лишь для влюбленных.
Волны тяжело били в корабль, заставляя его вздрагивать всем корпусом. К счастью, Минелла не страдала морской болезнью, но была очень испугана.
За обедом капитан сказал, что ветер усиливается и спросил у Минеллы:
— Вы хороший моряк, миледи?
— Надеюсь, — ответила Минелла. — Только я первый раз в море.
— Тогда мы должны сделать все, чтобы у вас не осталось неприятных воспоминаний, — улыбнулся капитан.
После обеда Минелла и граф некоторое время беседовали с офицерами, а потом пожелали всем спокойной ночи и отправились к себе в каюту.
Впервые за время плавания Минелла почувствовала, что ей трудно идти, и взяла графа под руку.
Как только они уединились в своей гостиной, граф усадил Минеллу в кресло рядом с собой и целовал ее до тех пор, пока она не забыла и о море, и о качке — обо всем, кроме того, какой он восхитительный.
Но когда они легли спать, море разбушевалось еще сильнее. Волны теперь не просто раскачивали судно, а швыряли его, словно щепку, из стороны в сторону. Корабль то взлетал на высокий гребень волны, то стремительно падал вниз, и Минелла не на шутку испугалась.
Она коснулась руки графа и прошептала:
— Вам не кажется, что мы можем перевернуться и… пойти ко дну?
Он нащупал в темноте ее руку и, сжав пальцы Минеллы, ответил:
— Нам ничто не грозит, мое сокровище. Эти корабли способны противостоять штормам гораздо более сильным, чем этот.
— Мне так страшно… Я ничего не могу с собой поделать!
— Я тебя понимаю, — сказал граф, — но наш капитан — мастер своего дела, и я совершенно уверен, что если нам суждено умереть, то не от того, что мы потонем.
Минелла не отняла руку, и он очень нежно обнял ее за плечи.
— Я так счастлива, что вы здесь, рядом со мной, — шепотом сказала Минелла. — Если бы вас не было, я бы, наверное, от страха забралась с головой под одеяло и молилась бы без перерыва.
— Вместо этого мы лучше поговорим о нас, — сказал граф, — и это даст тебе пищу для размышлений.
— Мне трудно думать о чем-то другом, кроме вас.
— Я рад это слышать, — отозвался граф. — А теперь позволь мне посвятить тебя в мои планы.
Его тон встревожил Минеллу, и она взволнованно спросила:
— Каковы же они?
Она больше не боялась, потому что граф обнял ее, и хотя он не поцеловал Минеллу, она чувствовала его лицо совсем рядом.
— Я сказал капитану, — начал граф, — что у меня есть важное сообщение для нашего посла в Италии от ее величества королевы. Он не собирался заходить в Неаполь, но согласился сделать это, чтобы я мог выполнить поручение.
Минелла внимательно слушала, но пока не совсем понимала. А граф продолжал:
— На самом деле я собираюсь увидеться с моей женой и просить ее, чтобы она дала мне свидетельство, необходимое, чтобы начать бракоразводный процесс сразу, как только мы вернемся в Англию.
— Это значит, что газеты напишут о нем? — спросила Минелла. Граф вздохнул.
— Боюсь, что так, и я очень тревожусь насчет того, что сочинят наши ретивые репортеры. Однако нельзя допустить, чтобы ты оказалась вовлечена в эту историю, а значит, нам нельзя будет встречаться какое-то время.
Минелла невольно вскрикнула.
— О нет, я этого не перенесу!
— Больше нам ничего не остается, — негромко сказал граф. — И я думаю, не лучше ли было бы тебе уехать к своей тетушке или, если это невозможно, остаться в Каире с моей матерью.
Минелла молчала, и граф, словно размышляя вслух, продолжал:
— Слушание начнется лишь через несколько месяцев, и к тому времени люди, которые будут видеть нас вместе в Каире, непременно решат, что мы поссорились и расстались.
Голос его стал резким:
— Не могу выразить словами, как мне ненавистна сама мысль о том, что кто-то может приписать тебе недостойное поведение моей настоящей жены.
Он сделан паузу и быстро добавил:
— Однако в настоящее время единственное, что мы можем сделать, это постараться поменьше попадаться людям на глаза. Разумеется, я найму самых лучших адвокатов.
Воцарилось молчание. Потом Минелла сказала чуть слышно:
— Если все это вам так ненавистно, может быть… вам лучше не жениться на мне.
Рука графа, лежащая на ее плечах, напряглась.
— Ты действительно думаешь, что я позволю себе тебя потерять? — спросил он. — С каждой минутой я влюбляюсь в тебя все больше, и до встречи с тобой я не знал, что такое счастье.
— Вы говорите… искренне?
— Я думаю, что теперь, когда мы знаем друг друга так близко, ты сама можешь ответить на этот вопрос.
— И вы тоже всегда будете знать, если я покривлю душой.
— Ты никогда больше не станешь меня обманывать, — сказал граф. — Да, собственно, ты и не обманула меня своим спектаклем, и пока ты пыталась убедить меня в одном, мои чувства говорили мне совсем другое.
— Вы действительна поверили, что я такая же… безнравственная, как Нелли и… Герти?
От графа не укрылось, что она намеренно пропустила имя Конни, и он тихо сказал:
— Ты говорила, что нужно думать о себе в том качестве, в которой ты сейчас, а в данное время ты играешь роль моей жены и станешь ею, как только позволит закон.
Он покрепче обнял ее и добавил:
— А графиня Винтерборн не знает ничего о гейети герлз, кроме того, что видно из ложи! Минелла негромко рассмеялась и сказала:
— Мне очень понравилось представление. Девушки были такие красивые, и музыка — тоже.
— Ты будешь помнить только то, что видела на сцене, а не за кулисами, — твердо сказал граф.
— Конечно, если вы этого хотите, — просто ответила Минелла.
— Я обожаю тебя! — воскликнул он. — Но сейчас, моя любимая, я думаю, тебе нужно постараться уснуть. Надеюсь, утром море успокоится, но если ты вдруг испугаешься, вспомни, что я рядом с тобой.
— Мне так хорошо, когда ты меня обнимаешь, — прошептана Минелла. — Возможно, я мота бы разыграть испуг.
Граф рассмеялся и сказал:
— Я сразу узнаю, когда ты начнешь играть, так что засыпай. Уверяю тебя, корабль в безопасности.
С большой неохотой Минелла отвернулась от него и закрыла глаза.
Она подумала о том, как тяжело ему будет пережить скандал и неизбежные сплетни, и спросила себя, что она может сделать, чтобы это предотвратить.