– Теперь он станет национальным героем, – заметил Сказбуш серьезно. – Тронь его, на нас обидятся все исламские движения.
– А что? – удивился Яузов. – Он мусульманин?
– Пока нет. Может быть, по-быстрому окрестить в Абдуллу или Ахмеда? Мы своих не защищаем, так пусть хоть таджики за него вступятся.
Я сидел тихонько в сторонке, глаза шарят по экрану, у Кречета прямой канал, здесь все оптиковолоконное, быстродействие сказочное, не ждешь в тоске, когда же картинка проявится, а все враз, но мысли то ли дело возвращались либо к инциденту в Крыму, либо перескакивали к нашему ударному флоту, что упорно двигается в темные моря арабских стран, а то и вовсе вытаскивали почти забытый разговор о штатовской военной базе у наших границ.
Похоже, час в самом деле настал... Не только я, не только Кречет и его окружение, но уже и простой народ, ослепленный богатством Америки и ее мнимыми свободами, готов увидеть настоящую картину, а не брехливый мираж в дымовой завесе. Штаты уже не могут остановиться, прут и прут во все стороны, подминают страны и народы. Не так, как было в древности, когда Парфянская или Римская империи захватывали другие страны и объявляли их своими провинциями, но... другие времена, другие методы. Штаты делают то же самое, разве что не вводят войска. Но в эпоху Древнего Рима не было радио, телевидения, Интернета, приходилось держать римские гарнизоны в покоренных землях, сейчас же завоевывать чужие страны накладно: приходится брать за них ответственность. Гораздо выгоднее сперва навязать им свою рабоче-крестьянскую философию, разрушить их собственную культуру, принудить играть по тем правилам, в которых американцы исконно сильнее, ибо правил не признают, а европейцы все еще стесняются бить в спину или ниже пояса, несмотря на все эти каратэ, кун фу и теквондо...
Но одновременно нарастает и раздражение натиском этих настоящих гуннов с компьютерами и на мощных истребителях. Даже в Европе, послушной натовской Европе. И хотя на исламский Восток смотрят все еще со страхом, но втайне злорадствуют, когда там дают Штатам отпор.
А послушание Европы – послушание более сильному, а не тому, кого уважают. А Европа все же Европа, остатки гордости остались. А когда во главе идет американский мужик и указывает английским лордам, французским пэрами, испанским донам и немецким баронам какие книги читать и какие песни петь, то коробит даже европейского крестьянина.
Понятно, на поддержку Европы рассчитывать не приходится, нас боятся больше, чем вроде бы далекой Америки, но все же, все же... Основа российской культуры та же, что и общеевропейская, те же понятия о чести, достоинстве, верности слову, и по большому счету у России с Европой гораздо больше общего, чем у Европы с Америкой.
Я пощелкал по каналам, ерунда и убогость, вошел в отдел новостей Интернета, ого как за нами следят, забросил несколько поисковых слов и быстро просмотрел отобранные компьютером сайты. Как-то теряется из виду, или же убрано намеренно, но вот она древняя платформа мировоззрения, на которой произрастали молодые культуры Европы! Но почему-то знают только то, что алгебру изобрели арабы, как будто все молодые государства Европы строились не по тем законам, которые правят Арабским Востоком вот уже несколько тысяч лет!
Итак, что мы имеем? Похоже, войнам за обладание чужими землями пришел конец. Их сменили войны за влияние. Но если раньше страны и народы готовы были, скрепя сердце, поступиться частью суверенитета ради более прочного союза против агрессора, того же СССР. То теперь, когда русские оставили идею построить самый справедливый мир у себя, а заодно и распространить на всю Европу, можно перевести дух, оглядеться и даже вытолкать из своей страны хоть и союзнический, но неприятный гарнизон.
В хаотичные мысли, что бродят вроде бы бесцельно и без толку, но в конце-концов возвращаются с оригинальным решением, ворвался свирепый голос президента:
– Загнали в угол проклятые!.. Виктор Александрович прав. Когда вот так припрут, то хватаешься за любую палку. Давайте думать, где можем дать отпор. Что скажете вы, Виктор Александрович?
Я вздрогнул, снова возвращаясь в кабинет, где члены кабинета трудятся в мыле, кто за столом Кречета, кто за малыми отдельными столиками. Кое-кто уже снял галстук и пиджак, жарко. На меня смотрят внимательно, с тем ожиданием, когда серьезных предложений не ждут, а только передышки, паузы, когда можно собраться с мыслями, сформулировать свое выступление, пока этот клоун пляшет и острит...
Я развел руками:
– Это дело профессионалов. Я же могу только посоветовать использоваться тягу народа к справедливости. Вернее, ее оборотную сторону.
Кречет хмыкнул:
– Что значит, оборотную?
– Даже в самом либеральном обществе, – пояснил я, – богатых не любят. Это не мы придумали Робин Гуда, Картуша, Зорро. У нас своих Кармалюков и Довбушей хватало, не считая Пугачевых и Разиных. Не любят не только богатых, но и вообще тех, кто чем-то выделяется в лучшую сторону. К примеру, красивых. Раз красивый, значит – идиот. Если сильнее меня – тоже идиот. Если богаче, то либо папочка вор оставил в наследство, либо сам наворовал. Даже если тебе вручили миллион долларов за изобретение, то ты наверняка скрытый наркоман, гомосек, садист, мучитель кошек, а характер скверный, ни одна женщина не уживется даже за такие деньги... Масса людей уже не любит США только за то, что там живут богаче. Не вдаваясь в идеологию. Они тоже попутчики...
Коломиец поморщился:
– Да с такими людьми даже в отхожее место заходить вместе не хочется!
– А что делать, их большинство. Кто-то из нас не любит США за то, что они губят мировую цивилизацию, таких в России наберется от силы тысячонка. И то из молодых только те, у которых еще «сердца для чести живы...» А то и той не будет, это ж надо еще голову иметь, а когда это у молодых были головы? Зато вот таких, кто не любит за их витамины, за здоровье, за богатство, за высокую зарплату...
Так, наверное, чувствовала себя огромная толстая жаба, что объявила о желании жениться на прекрасной Дюймовочке. На меня смотрели с таким отвращением, словно я весь покрылся мерзкой слизью и бородавками, а потом отводили взгляды и ерзали им по полу и стенам, вытираясь.
Забайкалов неожиданно пророкотал:
– Вот видите, Виктор Александрович мыслит как политик. Прожженный, как говорили раньше. Реально мыслящий, как говорят теперь. Он просто деликатно напоминает нам, что сами мы, пытаясь заставить народ вспомнить о чести и благородстве, должны... гм... эти качества пока что засунуть, как говорит наш дорогой Краснохарев в... гм... я имел в виду долгий ящик, а вы что подумали? По крайней мере, в общении с Америкой... черт, со Штатами! Как они с нами, так и мы с ними.
Коган сказал с восторгов:
– Двойные стандарты!
– Иди ты, – сказал Коломиец, – как говорит, оказывается, наш дорогой Краснохарев, в долгий ящик. Человек тем и велик, что стоя говорит одно, сидя – другое, а лежа – третье. Это не твои циферки! Я всегда такой представлял дипломатию.