Я вспомнил странное отношение к ней первого мужа, в тот же день сел в поезд до Ланкашира и разыскал его. Приехал к нему к вечеру.
Он только что вернулся с охоты и все еще был в красном сюртуке и заляпанных грязью сапогах. Встретил меня радостно, но когда я сообщил ему причину своего приезда, он взглянул на меня с непонятным сочувствием.
— Я догадывался о цели вашего визита, — сказал он.
Затем коротко обрисовал их былую жизнь. Он женился на Энн, привлеченный, подобно мне, ее необычайной красотой.
Когда он с ней встретился, она жила в Сомерсете с пожилым дядей, который хотел побыстрее жениться и явно был рад появившейся перспективе отделаться от племянницы.
Лишь через неделю после женитьбы молодой муж узнал правду… погибшие мать и отец Энн страдали неизлечимым безумием.
Энн все знала, и когда он понял, что она скрыла от него это, его любовь сменилась отвращением и неприязнью. Она и дядя обманули его, связав узами брака.
Одно он решил твердо — пусть даже избавиться от нее невозможно, детей у них не будет.
— Вот и весь мой рассказ, — закончил он. — Теперь вам понятно, почему я так легко пошел на развод с Энн. Мы несколько лет жили вместе чисто формально.
И если бы мне стало известно, что она собирается выйти замуж за вас, я послал бы вам предупреждение. Только Энн слишком осторожна, она никогда и ничем не дала мне понять, что вы в этом замешаны.
Я вообще не знал, что она снова выходит замуж, пока не увидел в газетах сообщения о вашей свадьбе, а тогда было уже слишком поздно.
— Я вернулся в Лондон, — продолжал Джим, — чувствуя себя так, словно получил смертельный удар. Я знал, что Энн обречена точно так же, как ее родители.
Тихая жизнь, которую она вела с первым мужем, лишенная волнений и интимных отношений, безусловно, позволяла ей сохранять рассудок.
А влюбленность и наша женитьба нарушили ее душевное равновесие.
Джим на секунду прикрыл рукой глаза.
— Я решил, что вы не должны знать об этом, пока ее не осмотрит сэр Барнеби, — заключил он. — Я хотел полностью исключить подозрения на плохую наследственность, которые могли бы повлиять на ваше суждение.
Доктор Мортон поднялся.
— Думаю, вам лучше сейчас с ней не видеться. Она вас не узнает. Она не будет страдать, а мне остается только надеяться, что вы еще найдете свое счастье.
Он положил руку на плечо Джима.
— Вряд ли, — горько ответил Джим.
В комнате воцарилось молчание, а потом зазвонил телефон.
— Джим… Джим… не позволяйте ему… не позволяйте прикасаться ко мне… Не смейте меня целовать… я… принадлежу Джиму!.. Эндрю, Эндрю, поговорите со мной!… Эндрю мертв, он умер, я вам говорю… дорогой мой, дорогой друг!.. Скажите Джиму, чтобы он тотчас пришел, он должен забрать меня… Нет, Джим женат, он не может прийти…
Не хотите ли потанцевать со мной? Ах, бросьте, я моментально вас научу… вот… вот, отлично! О нет, мы не требуем плату, только чаевые… Да, вот и все… раз уж вы так добры.
Нет, Пол, не надо… не можешь же ты все забрать! Только не все… оставь мне хоть что-нибудь… пожалуйста, Пол!.. О Господи, я не могу заплатить за квартиру… пожалуйста, помогите мне заплатить за квартиру. Я должна к завтрашнему дню раздобыть деньги… позвольте мне найти работу… пожалуйста, Боже, помоги мне найти работу.
Нет! Я сказала — нет… Простите, но я не могу. Нет, завтра вечером тоже… Хорошо, сообщите ей, если хотите… Нет! Простите… Я говорю — нет…
Вот квартира… вот здесь я жила с Джимом и была страшно счастлива… Джим исчез… и Фиона исчезла… Где Фиона?
Голова… горячо… Что случилось? О Джим… Джим… Джим…
Лихорадочный голос на миг смолк, врач положил на ее запястье пальцы, считая пульс и глядя на температурный лист, который держала перед ним сестра.
В палате было очень тихо. Сестра передвигалась совершенно бесшумно, только слегка шуршал ее накрахмаленный халат.
Раздался еле слышный стук в дверь.
— Сэр Томас, — шепнула сестра стоявшему возле постели доктору.
Тот кивнул человеку маленького роста, добродушному с виду.
— Я только что получил сообщение, — тихо сказал он и занялся пациенткой. Прошло почти четверть часа, после чего он вышел из палаты, за дверью его ждал Джим.
— Через три-четыре часа должен наступить кризис, — объявил сэр Томас.
Джим напряженно ждал ответа.
— Как вы думаете, она выживет? Сэр Томас ласково посмотрел на него.
— Мы делаем все возможное, — серьезно ответил он и заспешил прочь.
Через несколько минут из палаты вышел доктор Мортон.
— Мы должны сохранять спокойствие, дорогой мой, — сказал он. — Сэр Томас скоро вернется, а если он ее не спасет, никому больше это сделать не удастся.
— Если бы я только знал… если бы мог найти ее раньше! Подумать только, она умирала с голоду в Лондоне, всего в миле от меня, а я ничего не знал!
Если бы она не вернулась на нашу старую квартиру и привратник ее не узнал, я бы ее никогда не нашел. Только подумайте, Мортон… она могла умереть, а я никогда не узнал бы об этом! Я разыскивал… но найти ее… было невозможно.
Я собирался обеспечить ее деньгами, прежде чем жениться на Энн, но все откладывал. А потом не мог разыскать…
— Мы все совершаем ошибки, — мягко проговорил доктор.
— Мортон, вы должны ее спасти! Я дам ей шанс вновь обрести счастье. Я собираюсь вознаградить ее за все страдания. Я теперь понимаю, как честна она была со мной и как мало я сделал для нее.
— Если спасти ее в человеческих силах, сэр Томас сделает это, — ответил доктор и ушел в палату.
Джим ждал. Сестра входила и выходила в коридор, затем к ней присоединилась другая сестра.
Прошло еще полтора часа, прежде чем в коридоре послышались шаги и в палату Фионы вошел сэр Томас в сопровождении ассистента.
Дверь за ними захлопнулась и воцарилась долгая тишина.
Фиона медленно открыла глаза.
Сначала она почти ничего вокруг не могла разглядеть. Чувствовала ужасную слабость. Какая-то фигура в белом склонилась над ней.
Она поняла, что к ее губам поднесли чашку, и принялась жадно пить.
Подумала: «Интересно, где я?» — и снова провалилась в сон.
Ей показалось, что прошло всего несколько минут, и она вновь очнулась. Звучали голоса.
— Это чудо, — сказал один. — Теперь она вне опасности. Вам надо сообщить об этом молодому человеку, он потеряет рассудок от счастья.
Сквозь туман она подумала, что это за молодой человек и что там за чудо случилось, а потом опять впала в забытье.