Все так привычно и знакомо!
Но герцога не покидало ощущение, что он видит это впервые.
Только теперь он осознал, как много все это значит для него.
Он вошел в дом и, желая отвлечься от мрачных раздумий, сразу направился к восстановленному театру.
Как он и предвидел, архитектор и оформитель ждали его.
Они провели его через дверь, соединявшую театр с домом.
Герцог сразу же заметил чертежи, выполненные архитекторами братьями Эдэм; среди них он обнаружил письмо с подробными инструкциями.
Оно было написано для архитекторов его предком, седьмым графом Муром.
Это его внук, девятый граф, участвовал в кампании под командованием Веллингтона , и воевал столь доблестно, что был удостоен титула маркиза.
Первым же герцогом рода Муров стал отец нынешнего владельца Мур-парка.
Титул герцога был пожалован отцу Шелдона Мура королевой Викторией.
Инструкции, которые сейчас держал в руках Шелдон Мур, были составлены седьмым графом Муром для братьев Эдэм после того, как он возвратился из России.
Он ездил туда по приглашению царя.
Он поделился с архитекторами, строившими дворец и театр, впечатлением, которое произвел на него царский театр в Зимнем дворце в Петербурге.
Это было нечто фантастическое.
Не меньше поразил его частный театр князя Извольцева.
Графу удалось заполучить эскизы интерьеров этого небольшого, но изящного театра.
Братья Эдэм удачно использовали многие элементы русской оформительской школы при воссоздании театра в Мур-парке.
Герцог видел, как идут здесь работы, за месяц до отъезда в Голландию.
Уже тогда у него не оставалось сомнений, что архитектор и оформитель восстановят театр в его былом очаровании и блеске.
Однако он немного опасался, что в своих мечтах рисовал его недостижимо прекрасным.
Итак, герцог остановился в дверях театра и оказался на одном уровне с ложами, возвышающимися над полом.
Подобная перспектива стала возможной благодаря тому, что дворец был возведен на чуть более высоком фундаменте, нежели театр.
Герцог стоял на верхней ступеньке изящной лестницы, спускающейся вниз, к партеру.
Театр был небольшой — на сотню зрителей.
Своей миниатюрностью он напоминал кукольный домик, в котором, однако, была воспроизведена обстановка большого дома.
Благолепием и комфортностью он мог поспорить с королевским театром.
Партер ослеплял белыми с позолотой резными креслами.
Сиденья в амфитеатре были обтянуты малиновым бархатом.
Такие же кресла стояли в двух ложах, одна из них предназначалась для королевских гостей.
Задник сцены не уступал зрительному залу.
Занавес из темно-красного бархата, пламеневший в огнях рампы, был поднят.
Тут имелась даже небольшая оркестровая яма, а с потолка свешивалась огромная хрустальная люстра.
Архитектор и оформитель с замиранием сердца наблюдали за выражением лица Шелдона Мура.
Он смотрел на все это великолепие в благоговейном молчании.
Наконец он произнес с чувством:
— Я от души поздравляю вас обоих! Это именно то, чего я желал, и намного прекраснее, чем я мог ожидать.
Они были так взволнованы, что просто лишились дара речи, но их глаза говорили о том, как польщены и вознаграждены они такой оценкой их труда.
Герцог покинул театр и прошел в дом к позднему ленчу.
Впервые с той минуты, когда он стоял прошлым вечером у двери в спальню Фионы, он смог в конце концов переключить свои мысли на что-либо иное.
Теперь он должен действовать быстро.
Во-первых, решить, какая primadonna выступит на его сцене в тот вечер, когда в зале будет принц Уэльский.
Во-вторых, кто будет участвовать в скетче , который он написал лишь наполовину и в который включил роль для Фионы.
Он не догадывался о ее вокальных способностях, пока она сама не предложила спеть для него.
Наверняка ее голос не представляет ничего исключительного.
Однако глупо отрицать, что с ее красотой ей нетрудно было бы покорить публику.
Хотя среди этой аудитории обнаружится и критически настроенная часть.
На каждое Рождество в Мур-парке собирались его родственники, включая бабушку.
Они приезжали без какого-либо приглашения, просто следуя давней традиции.
И эту традицию они не намерены были нарушать.
Прежде он хотел сочинить песенку для Фионы, которая должна была появиться в роли спустившегося с небес ангела.
Теперь же он понимал: дать Фионе роль ангела означало бы совершить преступление против Бога. , Внезапно у него возникла новая идея, а в голове настойчиво зазвучала мелодия, повторявшаяся вновь и вновь.
Эта мелодия будет преследовать его, пока он не сыграет ее на пианино и не запишет на нотной бумаге.
Он надеялся, что Фиона не останется у него на Рождество.
А если останется, ей придется сидеть в партере и смотреть, как кто-то другой исполняет ее роль.
— Ты не забудешь о песенке, которую я должна исполнить в твоем новом театре? — спросила она за день до того, как он отправился в Голландию. — Мне нужно время, чтобы поупражняться, ведь я знаю, дорогой Шелдон, ты мечтаешь о совершенстве.
— Как во всем, что ты делаешь, — ответил он машинально, просто потому, что она ждала такого ответа.
Теперь же он яростно убеждал себя, что в Фионе нет ничего совершенного.
» Я найду кого-нибудь для этой роли, — думал он, — и это будет несложно «.
После ленча он приказал привести ему лошадь из конюшни.
Главный конюх подвел лошадь к парадному входу и предупредил, что скоро пойдет снег.
— Сомневаюсь! — бросил в ответ герцог.
— Мы ожидаем белого Рождества, — объяснил конюх. — Прошлый год, если вы, ваша светлость, помните, снега не было до самого Дня Подарков!
Герцог не понимал, что это доказывает.
Ведь служащие в Мур-парке, так же как его племянницы и племянники, всегда желали, чтобы на Рождество все было засыпано снегом.
Они огорчались, если снега не было.
Герцог, пытаясь отделаться от навязчивых мыслей, направился верхом прямо через поля.
Он ехал к северу.
Здесь уже начинались леса, в которых он давно не был.
Он должен когда-нибудь заняться ими, а также поговорить с лесничими и егерями.