Он так глубоко ушел в кресло, что почти утонул в нем; взгляд его не отрывался от круглого окошка ближайшей стиральной машины. В машине ничего не было. Мэриан опустилась в соседнее кресло, но Дункан не поднял глаз.
— Дункан, — позвала она.
Он не ответил.
Она сняла перчатки и, протянув руку, коснулась его запястья. Он вздрогнул.
— Я пришла, — сказала она.
Он посмотрел на нее. Глаза его еще глубже обычного ушли в глазницы; лицо казалось мертвеннобледным, бескровным в свете флюоресцентных ламп.
— В самом деле. Сама Алая Женщина. Который час?
— Не знаю, — сказала она. — У меня нет часов.
— Что ты здесь делаешь? Ты должна быть на вечеринке.
— Я не могла больше там оставаться, — сказала она. — Мне надо было обязательно найти тебя.
— Зачем?
Ей не удалось придумать разумную причину.
— Просто чтобы побыть с тобой.
Он поглядел на нее с подозрением и затянулся сигаретой.
— Слушай, тебе надо вернуться. Вспомни о своем долге. Этот… как его?.. жених, он тебя хватится. Ты ему нужна.
— Нет, тебе я больше нужна, чем ему.
Сказав так, она тотчас уверовала в это. И исполнилась сознания своего благородства. Он усмехнулся.
— Ничего подобного. Ты считаешь, что меня надо спасать. Но ты ошибаешься. Кроме того, я не хочу, чтобы начинающие благотворители проверяли на мне свои способности.
Он снова уставился на стиральную машину. Мэриан теребила свои перчатки.
— Я вовсе не пытаюсь тебя спасти, — сказала она, но тут же поняла, что он ловко провел ее и она противоречит самой себе.
— Значит, это я должен тебя спасать? От чего? Я думал, у тебя все продумано. Ведь тебе известно, что я неспособен на спасательные операции.
Судя по его тону, он был доволен своей беспомощностью.
— Поговорим о чем-нибудь другом, — в отчаянии взмолилась Мэриан. — Пойдем куда-нибудь.
Она не могла оставаться здесь; глядя на шеренгу стеклянных окошечек и вдыхая угнетающий запах мыла и отбеливателя, она не могла даже разговаривать.
— А чем тут плохо? — сказал он. — Мне тут нравится.
Мэриан захотелось взять его за плечи и хорошенько встряхнуть.
— Ну, как ты не понимаешь! — воскликнула она.
— А! — сказал он. — Вот ты о чем. Значит, настала решающая ночь: сегодня или никогда! — он достал еще одну сигарету и закурил. — Ко мне идти нельзя, сама знаешь.
— Ко мне тоже нельзя, — сказала она, тотчас подумав, что, в сущности, ничто не мешает им пойти к ней: все равно она скоро съедет с квартиры. Вот только Эйнсли может внезапно появиться… или Питер…
— Останемся здесь. Это будет даже интересно. Мы, например, могли бы забраться в стиральную машину и занавесить окошко твоим красным платьем, чтобы к нам не заглядывали любители непристойных зрелищ…
— Перестань, — сказала она, вставая.
Он тоже поднялся.
— Ладно, уговорила. Пора мне, наконец, выяснить все до конца. Куда пойдем?
— Наверное, — сказала она, — придется снять номер в каком-нибудь отеле.
Она плохо представляла себе, как им удастся все это обставить, но была убеждена, что откладывать уже нельзя. Другого выхода не было.
Дункан цинично усмехнулся.
— Хочешь, чтобы я выдавал тебя за свою жену? С такими серьгами? Мне не поверят. А тебя обвинят в том, что ты пытаешься совратить малолетнего.
— Ну и пусть, — сказала она. Подняв руку к уху, она начала снимать серьги.
— Ладно, не снимай пока, — сказал Дункан. — Весь эффект пропадет.
Когда они вышли на улицу, Мэриан поразила ужасная мысль.
— О, боже, — сказала она, остановившись.
— В чем дело?
— У меня нет ни цента!
Ну конечно: собираясь к Питеру, она не думала, что ей понадобятся деньги, и взяла с собой только вечернюю сумочку, которая теперь лежала в кармане ее пальто. Мэриан почувствовала, что неукротимая энергия, которая довела ее до прачечной и помогла преодолеть инерцию Дункана, внезапно иссякла. Теперь она была беспомощна — и бессильна что-либо предпринять. Ей хотелось заплакать.
— По-моему, у меня есть, — сказал Дункан. — Я обычно ношу с собой деньги. На всякий случай. — Он начал рыться в карманах: — Держи.
Она подставила руку, и он выложил из кармана плитку шоколада, несколько аккуратно сложенных шоколадных оберток, белые тыквенные семечки, пустую пачку из-под сигарет, грязную бечевку с узелками, два ключа на цепочке, комок жевательной резинки, завернутый в бумагу, и шнурок для ботинка.
— Не тот карман, — сказал он.
Из другого кармана появилась горсть мелочи, тут же рассыпавшаяся по тротуару, и несколько смятых ассигнаций. Подобрав мелочь, Дункан пересчитал деньги.
— В самый роскошный отель мы не пойдем, но на комнату с койкой хватит. Не в этом районе, впрочем: здесь все расплачиваются чеками. Надо ехать в город. Похоже, что наше приключение будет скорее из любительского фильма, чем из цветного широкоформатного боевика.
Он убрал в карман деньги и все свое барахло. Метро было уже закрыто: вход загораживали ажурные железные ворота.
— Можно подождать автобус, — сказала Мэриан.
— Ждать на таком морозе? Ну нет!
Они свернули за угол и пошли по пустой широкой улице мимо освещенных витрин. Машин было мало, людей еще меньше. Наверное, уже очень поздно, подумала Мэриан. Она попыталась представить себе, что сейчас происходит у Питера. Интересно, кончилась ли вечеринка? Заметил ли Питер ее исчезновение? Воображение рисовало перед ней только искаженные лица, вспышки яркого света; слух ее различал лишь непонятные возгласы и общий шум.
Она взяла Дункана за руку. Рука была без перчатки, и Мэриан сунула ее себе в карман. Дункан сердито покосился на нее, но руку не забрал. Оба молчали. Становилось все холоднее, и у нее уже начали ныть ноги.
Они бесконечно долго шли в сторону замерзшего озера, до которого было еще очень далеко; кварталы, сквозь которые они шагали, состояли сплошь из кирпичных зданий — разных контор и учреждений; между высокими зданиями чернели просторные площадки автомобильных магазинов, огороженные цепочками цветных огней и флажков. Отелей, которые искали Дункан и Мэриан, здесь не было.
— Не тот район, — сказал он. — Давай-ка свернем в сторону.
Они свернули в узкий темный переулок, покрытый предательски скользким льдом, и через некоторое время вышли на оживленную улицу, пестревшую неоновыми вывесками.
— Похоже на то, что нам надо, — сказал Дункан.