Тут Лора оказалась на высоте. Само собой, остальные Авигеи ей не нравились, зато понравился фартук. Её предсказуемо тянуло в палаты бедняков, которых Авигеи избегали из-за вони и дикости. Там лежали изгои: слабоумные старухи, нищие ветераны, безносые мужчины с третичным сифилисом и так далее. Здесь всегда не хватало санитарок, и вскоре Лора уже занималась, строго говоря, не своим делом. Она не падала в обморок при виде судна или рвоты, а также от ругани, бреда и прочих выходок. Уинифред такого не задумывала, и однако же именно это мы в итоге получили.
Медсестры Лору считали ангелом (точнее, некоторые; другие говорили, что она путается под ногами). По словам Уинифред, которая старалась быть в курсе и всюду имела доносчиков, Лора особенно заботилась о безнадежных. Она словно не видит, что они умирают, говорила Уинифред. Обращается с ними, как с обычными людьми, прямо как с нормальными; должно быть, полагала Уинифред, их это успокаивает, хотя человек в своем уме ничего подобного делать не станет. Сама Уинифред считала, что эта Лорина способность или даже талант – ещё одно доказательство крайней эксцентричности.
– У неё железные нервы, – говорила Уинифред. – Я бы так не смогла. Просто бы не вынесла. Только вообрази это убожество!
Тем временем планировался Лорин дебют. С Лорой об этом ещё не говорили: я дала Уинифред понять, что Лора вряд ли воспримет эти планы позитивно. В таком случае, сказала Уинифред, надо все организовать, а потом поставить её перед fait accompli [109] . А ещё лучше – вовсе обойтись без дебюта, если достичь главной цели (главная цель – выгодное замужество).
Мы обедали в «Аркадском дворике»; Уинифред меня пригласила, чтобы мы вдвоем изобрели, как она выразилась, уловку для Лоры.
– Уловку? – переспросила я.
– Ты понимаешь, о чем я, – сказала Уинифред. – Ничего страшного. – Для Лоры лучше всего, учитывая обстоятельства, – продолжала она, – если приличный богатый человек проглотит наживку, к Лоре посватается и поведет к алтарю. А ещё лучше, если попадется приличный богатый и глупый человек, который наживку и не заметит, а потом будет слишком поздно.
– Ты о какой наживке? – спросила я.
Интересно, по этой ли схеме Уинифред захомутала неуловимого мистера Прайора. Скрывала червячка до медового месяца и тут напустила его на мужа? И мужа поэтому нигде не видно – даже на фотографиях?
– Ты должна признать, что Лора весьма и весьма странная, – сказала Уинифред. Она замолчала, улыбнулась кому-то у меня за спиной и приветственно помахала пальчиками. Звякнули серебряные браслеты – у неё их было слишком много.
– Что ты имеешь в виду? – мягко спросила я. Я завела предосудительную привычку коллекционировать её объяснения.
Уинифред поджала губы. Оранжевая помада, губы уже морщились. Сейчас мы бы сказали: перебор солнца, но тогда к этому выводу ещё не пришли, а Уинифред нравилось быть бронзовой; нравился металлический налет.
– Лора понравится далеко не всякому. Порой она говорит очень странные вещи. Ей не хватает… не хватает предусмотрительности.
На Уинифред были зеленые туфли из крокодиловой кожи, но я больше не находила их элегантными – напротив, они казались мне безвкусными. То, что раньше чудилось таинственным и обольстительным, стало обычным – я слишком много знала. Её блеск – просто эмаль, её сияние – полировка. Я заглянула за кулисы, увидела нити и подпорки, проволочки и корсеты. У меня уже сложился свой вкус.
– Например? – спросила я. – Какие странные вещи?
– Вчера она заявила, что брак неважен, главное – любовь. И что Христос тоже так думал.
– Ну, это её подход. Она его не скрывает. Но, видишь ли, она говорила не о сексе. Не об эросе.
Если Уинифред чего-то не понимала, она это высмеивала или пропускала мимо ушей. Сейчас пропустила.
– Все они сознательно или бессознательно думают о сексе, – сказала она. – Такой подход доведет девушку вроде неё до беды.
– Она это скоро перерастет, – возразила я, хотя так не думала.
– Время не ждет. Девушки, витающие в облаках, – лёгкая добыча для мужчин. Нам не хватало только грязного сопливого Ромео. Тогда конец.
– И что ты предлагаешь? – спросила я, тупо на неё глядя. За этим тупым взглядом я прятала раздражение или даже ярость, но Уинифред он только воодушевил.
– Я же говорю, выдать её замуж за приличного человека, который не разберется, что к чему. Потом, если ей захочется, может подурачиться с любовью. Если втихаря, никто не шуганет.
Я ковырялась в останках пирога с курятиной. Уинифред последнее время злоупотребляла сленгом. Наверное, считала, что это современно: она уже в том возрасте, когда быть современной важно.
Она совсем Лору не знала. Сама мысль о том, что Лора делает что-то втихаря, не укладывалась у меня в голове. На площади у всех на виду – это больше на неё похоже. Бросить нам вызов, утереть носы. Сбежать с возлюбленным или ещё что-нибудь столь же эффектное. Показать нам, какие мы лицемеры.
– В двадцать один год у Лоры будут деньги, – сказала я.
– Не так много, – отозвалась Уинифред.
– Думаю, Лоре хватит. Думаю, она просто хочет жить своей жизнью.
– Своей жизнью! – воскликнула Уинифред. – Только представь, что она с ней сделает!
Переубедить Уинифред невозможно. Как занесенный нож мясника.
– У тебя уже есть кандидатуры? – спросила я.
– Ничего определенного, но я над этим работаю, – живо откликнулась она. – Многие хотели бы породниться с Ричардом.
– Не слишком утруждайся, – пробормотала я.
– О, но если не я, – проговорила Уинифред весело, – что же будет?
– Я слышала, ты вывела Уинифред из себя, – сказала я Лоре. – Довела её до белого каления. Проповедовала свободную любовь.
– О свободной любви речи не было, – сказала Лора. – Я только сказала, что брак – отживший институт. Ничего общего с любовью не имеет, вот и все. Любовь отдает, брак покупает и продает. Нельзя заключить договор на любовь. И ещё, что на небесах браков не бывает.
– Мы ещё не на небесах, – ответила я. – Может, ты не заметила. В общем, ты на неё нагнала страху.
– Я только сказала правду. – Она чистила ногти моей ногтечисткой. – Теперь она, наверное, будет меня знакомить. Вечно всюду лезет.
– Она боится, что ты испортишь себе жизнь. Я хочу сказать – если предпочтешь любовь.
– А твой брак не испортил тебе жизнь? Или ещё рано судить? Я оставила её тон без внимания.
– Ну и что ты думаешь?
– У тебя новые духи? Ричард подарил?
– Насчет брака.
– Да ничего. – Сидя за моим туалетным столиком, она расчесывала длинные волосы. В последнее время она больше занималась своей внешностью; одевалась довольно стильно – в свою одежду и в мою.