Разумеется, эти события не особенно способствуют взаимопониманию славянских стран, и без того оставляющему желать лучшего.
Единственный случай, когда Речь Посполита и Московия выступают единым фронтом, это польско-турецкие войны, ведущиеся с 1620-го по 1699-й — все XVII столетие.
В Тридцатилетней же войне (1618–1648) Московия занимает позицию странную и в то же время объяснимую… Тогда сложилось две большие коалиции: католических континентальных держав — Испании, Речи Посполитой, Священной Римской империи германской нации. И «антигабсбургской» коалиции, в которой только Франция была католической державой. А Дания, Швеция и Голландия — соответственно протестантскими.
Какая коалиция была ближе Московии — во всех отношениях? Тем более что Швеция до 1617 года владела Новгородом, а еще почти столетие продолжала владеть Ижорской землей и устьем Невы?
Поэтому поддержка Московией коалиции Франции, Швеции, Голландии и Дании — это какая-то с трудом объяснимая позиция. Но если помнить о маниакальной нелюбви к Речи Посполитой в Москве, все становится очень понятным.
Не в последнюю очередь эта поддержка не дала полякам помочь Священной Римской империи и сделала Тридцатилетнюю войну такой затяжной и свирепой. Население Германии сократилось на треть, местами — наполовину. Шведы добились крупных военных успехов, а чуть позже, во время Северной войны 1655–1660 годов, Речь Посполита оказалась на грани завоевания Швецией и утраты самостоятельности. Эти события вошли в польскую историографию под мрачным названием «Потоп». По мнению большинства историков, польско-шведские войны и ослабили Речь Посполитую так, что в XVIII веке она не смогла больше существовать.
Второй причиной ослабления Польши было своеволие и дерзость шляхты, превращение ее в сборище шумных дармоедов, опивал и объедал. XVII–XVIII века — это эпоха пана Ляша, приговоренного за «буйства» к «баниции», то есть изгнанию из Речи Посполитой 28 раз. Пан Ляш подшил приговорами бекешу и, разгуливая по столице, вслух сожалел, что приговоров мало, остались неподшитые места.
В начале XVIII века Сапеги вели частную войну с Польшей. На них за «самоуправство» был объявлено «посполито рушенье». Сапеги проиграли войну и «повинились» перед королем, но ведь какой масштаб! Какой великолепный идиотизм! Какое бессмысленное расточение материальных ценностей, времени, сил и самих человеческих жизней…
Это эпоха магната Франца-Ксаверия Потоцкого, гайдуки которого высекли судей, выносивших ему приговор за «бесчинства». Разложили на пергаменте с текстом приговора и высекли, спустив штаны.
Сын Ксаверия, Феликс Щенсный-Потоцкий, имел неосторожность влюбиться в дочь небогатых шляхтичей, Гертруду Комаровскую. Родители были категорически против; они хотели женить Феликса на Юзефине Мнишек — из того самого семейства. Зато папа Юзефины был краковским кастеляном, и такой брак был бы «равным».
На семейном совете решено было похитить Гертруду и постричь ее в монахини (как видно, Потоцкие мыслили сходно с московскими князьями и царями). А может быть, получить у Папы Римского разрешение на расторжение брака… Возможности такого рода были. Свиту Франца-Ксаверия Потоцкого составляло 30 шляхтичей во главе с мажордомом, князем Четвертинским, а его частная армия состояла из двух полков — уланского и драгунского.
Тридцать гайдуков во главе со шляхтичем Загурским ночьнр напали на дом Комаровских, похитили Гертруду и увезли ее, завернув в несколько перин. По одним данным, Загурский просто не рассчитал веса перин. По другим — похитители встретили по дороге крестьянский обоз и решили не рисковать. Во всяком случае, когда опасность минула и перины сняли, беременная Гертруда была мертва. Труп бросили в пруд, а потом тайно похоронили.
Комаровские начали уголовный процесс. По одним сведениям, суд стоил Потоцким местечка Витков и трех селений в Белазском воеводстве. По другим — суд приговорил убийцу Гертруды к смерти. Франц-Ксаверий к тому времени помер, и его труп извлекли из могилы и повесили. По еще одной легенде, повесили не труп Ксаверия, а труп Загурского. Во всяком случае, Потоцкие откупились, и никого живого не повесили. А Феликса вскоре женили на Юзефине Мнишек, дочке краковского кастеляна.
По словам Феликса, Юзефина не принесла ему девичьей невинности, а в браке не была верна. Феликс не жил с ней в одном доме, а развлекался, меняя любовниц и имения. Владелец ста тридцати тысяч крестьянских душ, городов Умань, Браилов, Могилев, Немиров, тридцати местечек, четырехсот двадцати девяти селений, Феликс Щенсный-Потоцкий жил владетельным князем и имел частную армию в две тысячи человек.
Уже стариком, после всех разделов Польши, Феликс Потоцкий влюбился в жену графа Витта, Софию Витт. София была, по одним данным, гречанкой, по другим — валашкой; и, по всем имеющимся сведениям, ее прошлое таково, что принимать эту даму в приличных мещанских домах не стали бы. Среди прочего, побывала она и в гареме турецкого султана. Впрочем, деньги могут почти все.
Феликс Потоцкий купил графиню Витт у графа за два миллиона злотых. Прелестная графиня происходила из горной местности и изволила скучать среди равнин. Феликс построил в Умани роскошный парк: насыпали искусственные холмы, провели речки, выкопали пруды, устроили водопады. Насажено было несколько десятков тысяч стволов деревьев. Парк назвали «Софиевкой» — в честь Софии Витт. Что делала шлюшка после смерти Потоцкого, я не знаю, но парк великолепен, и он стоит до сих пор. Если есть хоть малейшая возможность посетить Умань — советую!
Ничего, кроме подрыва мощи Речи Посполитой и отставания Польши, от такой шляхты быть не могло: что от магната, что от его слуг.
Тем более третье сословие в Польше традиционно оставалось слабым, промышленность развита совсем не так, как в странах Западной Европы; противопоставить шляхте было нечего и некого. А к концу XVII столетия промышленность имеет большее значение для мощи государства, чем храбрость его солдат или высота крепостных стен.
Еще при Яне III Собесском (правил с 1674 по 1696) Московия не вмешивается во внутренние дела Польши. Но после него уже появляется шанс… Швеция хочет поставить своего короля, Станислава Лещинского. Московия другого — саксонского курфюрста Августа. Швеция оккупирует Речь Посполитую, Лещинский сидит на престоле; Август бегает, как заяц, от шведских гренадер. Неосторожный Август много раз отзывался о Карле XII Шведском самыми гадкими словами… Теперь Карл XII особенно сильно хочет встречи, а Август ее особенно сильно не хочет.
Победа под Полтавой — и Лещинский бежит во Францию, а Август садится на престол.
Во Франции Станислав Лещинский не растерялся и быстро выдал дочку замуж за французского короля. Французская дипломатия очень озаботилась вопросом — а как же это Станислава Лещинского, законного короля, да вдруг поперли из страны?! Франция традиционно уважаема в Польше, на сейме 12 сентября 1733 года Лещинский избран королем. Но Российская империя, Австрия и Саксония начали войну за польское наследство (1733–1735) и снова посадили на престол саксонского курфюрста Августа II.