Дети переглядывались, кто-то уже потянулся к мачете. Они уже готовы сбиться в стаю, ощетиниться лезвиями, готовы рвать и резать. Лишь бы только не узнать ничего, что могло бы поколебать их правду. Их мир.

— Но ваш капитан умер. Я убил его. Случайно.

Мальчики замерли.

— Ты — дьявол! — Питер словно обезумел. Как легко они все срывались в ярость и безумие, словно ища в этом беспамятстве какой-то выход. — Ты все врешь!

— Питер, ты хочешь убить меня? — Лесной Ужас сдвинулся с места, и, неслышно переступая лапами, вышел на поляну. — Попробуй.

Пламя костра осветило черную фигуру. Только сейчас мальчики увидели, насколько он действительно громаден.

— Подойди, Питер. Давай. Я ничего тебе не сделаю.

Мальчик помедлил секунду и с всхлипом бросил мачете.

— Ты все врешь, — пытаясь сдержать слезы, сказал он. — Ты все врешь, ты дьявол, я не верю тебе. Так не может быть. Так не может.

И он опустился на землю, уткнулся лицом в колени. Плечи его подрагивали от рыдания — беззвучного, бесслезного и горького.

— Я приду завтра. Мы поговорим утром, Питер. Этой ночью вас никто не тронет. И не убегайте — в лесу звери, многие из них опасны.

Замба Мангей развернулся и исчез в ночи.

Глава пятнадцатая

Мальчики не смогли уснуть до рассвета. Кто-то ковырял угли палкой и подбрасывал собранный хворост, кто-то сидел, тупо глядя в одну точку, кто-то бродил хаотично кругами вокруг костра, словно порываясь уйти в лес, и все не никак не мог решиться. Наконец все устали, и вповалку, друг на друге, улеглись у костра. Андрая хотел было выставить охранение, потом махнул рукой.

«Нет разницы», — подумал он. — «Убьет ли нас Замба Мангей, или прикончит лес. Нет разницы. Я все равно не знаю, куда идти».

Один только Питер продолжал сидеть. Обхватив колени, он качался вперед-назад, монотонно, час за часом.

Эта ночь связала их. Пережитый страх не сблизил, но объединил. Они уже были не взвод-стая, все перемешалось, все изменилось этой ночью. Кто теперь был командиром, а кто — самым слабым? Все спали друг на друге, дергаясь и бормоча во сне.

Светало. Лес просыпался, шелестел миллионами листьев. Над его высокой кромкой, в туманной дали зажглись снежным холодом вершины Рувензори, следом за ними запылали пики гор Вирунги.

Питер сидел, не замечая рассвета. Он не мог уснуть, не мог ходить, он ничего не мог делать. Вся голова его была занята только одним только вопросом: «Как так может быть, что Великий Омуранги обманул их?». Разве так может быть? Да, во взводе были ложь, смерть и убийство, но были и законы — заповеди, которые дал им Омуранги. И все в Эдеме жили по ним, и это было правильно. Они были солдаты, защищали Эдеме от диких. Забирали у них еду и здоровых женщин с детьми — чтобы те не умерли в языческой тьме. Женщины и дети работали на полях. Они — солдаты — воевали. А Омуранги защищал их от Порчи. И возносил в рай достойных, пока не пришло время Царствия Божьего.

И разве Омуранги не жил уже тысячу лет? Все в Эдеме помнили его таким, как сейчас — мудрым и старым. Он был добр ко всем. А убийство… Да разве «дикие» — люди? Только это чудовище может их считать людьми. Это ему звери дороже людей. Дикие поклоняются дьяволу. А он и есть этот дьявол. Да, это именно так.

— Ты не спал?

Питер вздрогнул. В утреннем свете за деревьями он увидел черную громаду Лесного Ужаса. Тот сжимал в своих огромных лапах какие-то коробки.

Сердце мальчика забилось. Омуранги говорил, что дьявол боится крестного знамения и истинной веры.

— Уходи. — Питер встал и торжественно перекрестил воздух. — Во имя Небесного бога, уходи. Я тебя не боюсь.

Странный клокочущий звук проплыл над поляной. Питер сразу не понял, что это смех. Лесной Ужас смеялся. Он выронил коробки, сел на землю, и принялся тереть глаза руками. И все смеялся и смеялся.

Питер застыл с поднятой рукой.

— Малыш, ты и вправду думаешь, что я дьявол?!

— Уходи! — со звоном выкрикнул Питер. — Ты дьявол!

— Тише, остальных разбудишь.

Питер огляделся — все завозились от его крика.

— Иди сюда. Давай поговорим. Если тебе легче, можешь меня при этом крестить.

Питер помотал головой.

— Я не верю тебе. И не боюсь.

— Это хорошо, — неожиданно обрадовался Лесной Ужас. — А то мне до смерти надоело, что все меня боятся. Слова сказать нельзя, все разбегаются. Иди сюда, я тебя не съем. Обещаю.

Питер колебался. Он понимал, что если он будет бежать, то Ужас легко его настигнет. И он прав, он мог бы легко всех их убить вчера ночью. Но тогда что ему надо?

«Он хитрый, — наконец решил мальчик. — Он хочет забрать наши души. Он хочет нас обмануть. Но я его обхитрю».

Питер зашагал к краю леса. Лесной Ужас сидел на земле, но все равно, когда мальчик приблизился, голова его едва доставала до середины черного туловища.

— Возьми — громадная лапа с легкостью вскрыла коробку и вынула оттуда консервы — такие же, как принес вчера Симон.

— Поешь.

Питер помедлил, потом украдкой перекрестил банку и открыл ее. Она не рассыпалась в пепел, а вместо дьявольской вони по лесу поплыл одуряющий запах свинины. Питер с жадностью стал вынимать горячие куски руками. Пальцы обожгло, и мальчик втянул воздух зубами от неожиданности — он и не думал, что мясо будет таким горячим. Вчера ему таких консервов не досталось, все Андрая с Элиасом поделили.

— Лучше этим, — к нему протянулась черная рука со странным предметом — на толстой короткой ручке сверкало что-то, похожее по форме на деревянную ложку, только из металла.

Питер недоверчиво оглядел ее, потом осторожно взял, зачерпнул, попробовал. И тут же с увлечением замелькал ложкой.

Я глядел на этого ребенка, орудующего швейцарским ножом, и поражался тому, как они восприимчивы. Он мгновенно взял ложку самым удобным образом и уже доедал первую банку. Голодные, дикие, злые, но какие переимчивые. И как ловко Симон управлялся с гранатометом. Похоже, война у них в крови. Что я могу поделать с этим?

Словами этого не изменить. Они готовы впитать любой образец поведения, подхватить любую манеру. Сейчас для них бог — это Омуранги. Смогу ли я стать им? Наверное, смогу. Но главное — имею ли я право на это? И что же такое, черт побери, это вознесение в рай?

Вопросы, вопросы, сплошные вопросы. А ответ на них сейчас сидит у моих ног и выскребает вторую банку.

— Питер, скажи, Омуранги возносит в рай всех?

Мальчик откинул банку и облизал ложку. Черный дьявол был хитрый, но он его обхитрит.

— Конечно, всех, — сказал он. — Он очень могучий. Он самый сильный. Никто не смеет с ним спорить. Он голос Бога на земле.