– Э-э… это нечестно! Я тоже хочу такие шлепанцы!

– Они на вас не налезут. А жаль, иначе бы я сказала маме, чтобы она купила вам такие же.

– Обидно! Я просто обожаю Элмо. И еще Кермита.

– Ух ты, и я тоже! Но Элмо все-таки чуточку больше. Пип снова принялась болтать о школе, об учителях, о подружках. Наконец она немного выдохлась и объявила, что пришло время садиться за уроки.

– Ладно. Тогда передай привет маме. А я обязательно позвоню тебе завтра, – пообещал Мэтт, чувствуя себя в точности как раньше, когда он звонил собственным детям: счастливым, помолодевшим и немного возбужденным – словом, человеком, которому есть ради чего жить. Ему пришлось даже напомнить себе, что Пип как-никак ему не дочь. Но, даже положив трубку, оба они улыбались. Пип отправилась к себе, но по дороге не утерпела и поскреблась в спальню матери.

– Я позвонила Мэтту – хотела рассказать ему о шлепанцах. Он велел передать тебе привет. – выдохнула Пип. И мать ответила ей улыбкой.

– Спасибо. Мэтт очень милый. – Офелия казалась счастливой и умиротворенной.

– А можно, я сегодня тоже буду спать с тобой? – заметно смутившись, спросила Пип. Она уже успела влезть в новые шлепанцы.

– Что, опять идея Мэтта? – подозрительно осведомилась Офелия.

– Нет, это я придумала. – Пип не обманывала – Мэтт действительно не сказал об этом ни слова. Да теперь и не было нужды – прошлым вечером, когда на душе у них кошки скребли, он подал им отличный совет, а сейчас обе они ничуть не сомневались, что теперь все пойдет как надо.

– Что ж… считай, что я не возражаю, – кивнула Офелия. Подпрыгнув от восторга, Пип помчалась к себе делать уроки.

Эту ночь они опять проспали как убитые. Офелия даже не пыталась задумываться, долго ли еще они с Пип будут спать вместе, – им обеим это нравилось, а все остальное не важно. Она только удивлялась, почему не подумала об этом раньше. Приди ей это в голову, насколько проще стала бы жизнь и для нее самой, и для Пип. И всем переменам она обязана Мэтту.

Глава 13

Позвонив на следующий день в приют, Офелия договорилась, что подъедет туда в четверть десятого. Первым делом она с утра завезла Пип в школу и сразу направилась в район Саутмаркет. На ней были старые джинсы и довольно поношенная черная кожаная куртка, но Пип утверждала, что ей очень идет.

– Куда-то собираешься, мама? – спросила она.

На Пип была школьная форма – белоснежная блузка и синяя плиссированная юбка, которую сама Пип терпеть не могла. А Офелии форма сразу же пришлась по душе. Во-первых, разом решалась проблема, что надеть, и к тому же отпадала нужда вертеться перед зеркалом. Форма очень шла Пип. А когда по торжественным случаям она надевала синий галстук в тон юбке, то от нее глаз невозможно было оторвать. К тому же синее на редкость удачно гармонировало с ее волосами цвета красной меди.

– Да, дорогая, – с улыбкой ответила Офелия.

У нее с утра было хорошее настроение. Ей понравилось спать с дочерью – рядом с Пип она уже не чувствовала себя такой безумно одинокой. Непонятно, почему она не подумала об этом раньше. Скорее всего оттого, что не привыкла тянуться к дочери за поддержкой, решила она. Но как бы то ни было, Офелия еще раз мысленно поблагодарила Мэтта за добрый совет. Рядом с Пип она спала без сновидений до самого утра. А уж проснуться утром и увидеть Пип, протирающую еще сонные глаза, стало просто счастьем. Такого наслаждения она не испытывала с того самого дня, как погиб Тед. К тому же муж с утра обычно пребывал не в самом лучшем расположении духа. А чтобы он обнял ее или поцеловал – нет, такого на ее памяти не было никогда.

Она напомнила Пип, что собирается съездить в Векслеровский центр, объяснила, чем они занимаются и что навело ее на мысль поработать там добровольцем.

– Если, конечно, они согласятся меня взять. – Офелия понятия" не имела, чем ей предложат там заниматься. Может, если не найдется ничего другого, предложат посидеть на телефоне, мелькнуло у нее в голове. – Поподробнее расскажу, когда приеду за тобой после школы, – пообещала она, как обычно высадив Пип на углу и глядя дочери вслед, когда та, окруженная толпой одноклассников, бежала к школе. Заболтавшись, Пип даже не обернулась, чтобы помахать матери на прощание.

Припарковав машину на стоянке на Фолсом-стрит, Офелия свернула на бульвар, где располагался Векслеровский центр. Мимоходом она заметила сидевшую у самой стены кучку оборванных пьянчужек. Отсюда до Центра рукой подать, и, однако, казалось, им было лень не то чтобы сделать несколько шагов, но даже встать. Погруженные в какой-то свой собственный мир, они головы не повернули в се сторону. Украдкой покосившись на них, Офелия молча прошла мимо. Она низко опустила голову, вдруг почувствовав, как в сердце ее шевельнулась жалость к этим людям, чья жизнь давно уже превратилась в ад.

Открыв дверь, она оказалась в той же самой приемной, куда заходила накануне. Это была огромная светлая комната, с гены которой украшали репродукции и разноцветные плакаты, с большим письменным столом, только теперь за ним сидела регистраторша, лицо которой было Офелии незнакомо. Немолодая уже женщина, черты лица которой выдавали ее африканское происхождение, с деловым видом копалась в столе и одновременно разговаривала по телефону. Ее туго зачесанные назад волосы уже посеребрила седина. Заметив Офелию, она удивленно вскинула на нее глаза. Несмотря на свою более чем скромную одежду, Офелия выглядела элегантной и ухоженной и здесь, в приемной, казалась существом с другой планеты. Старенькая разномастная мебель выглядела так, словно ее подобрали на помойке. Впрочем, скорее всего так оно и было. Единственным приличным предметом была стоявшая в углу кофеварка.

– Чем могу вам помочь? – приветливо спросила женщина.

– У меня назначена встреча с Луизой Андерсон, – спокойно объяснила Офелия. – Мне помнится, она руководит группой добровольных помощников.

Не успела она договорить, как женщина за столом расплылась в улыбке.

– И не только. Кроме того, она еще занимается маркетингом, пожертвованиями, следит за доставкой продуктов и других вещей, отвечает за общественные связи и выискивает для нас новые таланты. Впрочем, не только она – все мы тут, так сказать, совмещаем по нескольку должностей сразу.

Офелия невольно заинтересовалась. В ожидании Луизы Андерсон она принялась бродить по комнате, разглядывая стопки брошюр и развешанные по стенам плакаты. Не прошло и нескольких минут, как в приемную вихрем ворвалась молодая женщина. Ее медно-рыжие волосы, в точности такого же оттенка, как у Пип, были заплетены в две толстые косы. Волос было так много, что они оттягивали ей голову. Несмотря на ботинки армейского образца, поношенные джинсы и рубашку из грубой хлопчатобумажной материи, она выглядела на редкость хорошенькой. Даже в такой одежде она умудрялась смотреться изящно и женственно. Такая же тоненькая и хрупкая на вид, как сама Офелия, она двигалась с грацией балерины. К тому же в ней ключом бурлила энергия, а приветливое лицо сияло добротой. И было в ней что-то такое, отчего Офелия сразу же почувствовала себя спокойно и уверенно.