– Да, похоже на то… А я-то голову ломал, почему она не к брательникам обратилась, а ко мне? А оно вон, значит, как…

Некоторое время он молча глядел в окно, где уже начал заниматься тусклый январский рассвет. А потом повернулся к другу и рассеянно спросил:

– Степ… А что ж теперь делать-то?

– Есть одна идея… – руки Степана нервно теребили простыню. – Ты мне вот чего скажи – как ты хотел от Крутилина избавиться?

– Дык машину взорвать, я ж тебе вчера говорил! Взрывчатку мне пацаны достали, все остальное – тоже… А к чему ты это?

– Ты помнишь, как мы с тобой хотели встретить Новый год? Так вот, есть шанс отпраздновать Рождество. Слушай…

Степа почему-то не сомневался, что Макс в конце концов согласится. Но даже он удивился, насколько быстро это произошло. После того, как охранник понял, что его обманули и отобрали последнюю надежду, ему уже было все равно. Да и выхода не было. Выполнит он заказ или не выполнит – его все равно уберут люди Мамедовых. А бежать куда-то и прятаться от них был смысл только в том случае, если б он был здоров. И впереди светила бы долгая счастливая жизнь, а не несколько лет болезненного умирания.

Не прошло и часа, как он встал, оделся и отправился на «стрелку» – забирать взрывчатку. Идея Степы даже пришлась ему по душе. Впервые в жизни представился шанс сделать что-то красивое и благородное.

Днем он вернулся, Степан ждал его. Они еще раз обговорили детали, проверили вещи, сложенные в большую сумку. Макс облачился в одежду Крутилина, которая была ему маловата, и у них даже нашлись силы шутить по этому поводу. Потом вышли из квартиры, сели в Максову «девятку» и относительно быстро долетели до Солянки – днем движение в городе еще не было интенсивным.

На стоянке во дворе дома стоял джип Крутилина, щедро присыпанный сухим снежком.

Степан слегка волновался – он вообще побаивался техники и не знал, как его друг справится с охранным устройством. Но Макс уверенно пикнул брелоком и полез в машину Лохнесса, как в свою, открыл правую дверцу Степе. Тот юркнул на переднее сиденье, и машина тронулась. К счастью, у шлагбаума проблем не возникло – стекла в джипе были тонированными, кто сидит за рулем, не видно. Да и дежурного в будке это, похоже, совсем не интересовало.

Ехали молча – все уже было переговорено днем.

В качестве будущего места происшествия они выбрали тихую аллею у сквера – того самого, где так бурно выясняли отношения два года назад, узнав о страшном диагнозе Максима.

Когда остановились, Степа спросил было, что делать со взрывчаткой, но Макс полез под машину сам.

– Все помнишь? – спросил он, поднимаясь и отряхивая снег с кашемирового пальто Лохнесса.

Степан лишь кивнул. Они снова сели в машину. Помолчали.

– Знаешь, я вот все хотел тебе сказать… – начал Степа, но Максим закрыл ему рот рукой.

– Тихо, тихо! Ты ж знаешь, я соплей не люблю. Еще сейчас, глядишь, рыдать начнешь, как у тебя в заводе. Давай-ка вылазь лучше. Дальше я сам.

И услышал в ответ:

– Заткнись, а? Ты правда готов?

Макс вынул из кармана шприц. Молча стянул пальто Евгения, задрал рукав свитера, привычным движением всадил иглу в вену.

– От винта!

Степан помог ему застегнуть рукав рубашки, натянул куртку. Спросил заботливо:

– Ну что?

– Все путем, – бодро ответил Макс. Взялся двумя руками за руль, будто впереди предстояло большое путешествие. Замер, словно отключился, затем опомнился, улыбнулся и, глядя на Степана, сказал: – А поцеловать?

Степа нежно поцеловал его в губы. Некоторое время они сидели неподвижно, потом Макс проговорил, не шевеля губами:

– Я уже там. – И вдруг добавил: – Прими душу раба твоего, Господи!

Степан всхлипнул и пулей вылетел из машины. Рыдания душили его. Он упал прямо в сугроб и долго плакал. А потом вдруг резко затих, встал, умылся снегом, осмотрелся. Вокруг по-прежнему не было ни души.

На всякий случай он вновь открыл дверь джипа и посмотрел на Макса. На лице друга застыла счастливая улыбка – при жизни он никогда такой у него не видел.

– Прощай… – прошептал Степа. И еще раз поцеловал любовника.

Захлопнул дверь, отошел как можно дальше и включил дистанционное устройство. Тут же прогремел взрыв.

Испуганно заверещали сигнализации на автомобилях, зазвенели стекла в домах, закричали люди. Но Степану было уже все равно. Он вернулся в сквер, сел на скамейку – ту самую, где они сидели когда-то с Максом. Усмехнулся и достал шприц.

Скоро ему стало совсем легко. Степа надеялся, что под кайфом сразу увидит Макса, но увидел почему-то совсем другое: большое заснеженное поле, кладбище и рядом полуразрушенную церковь. На остатках купола странным образом сохранилась фигурка ангела с одним крылом.

* * *

На опознание Карина и Марина поехали вместе. На тело смотреть не стали, да, собственно, там и смотреть было не на что. От взрыва под пассажирским сиденьем его разметало в клочья, сдетонировавший полупустой бензобак докончил разрушение.

Но тем не менее милиционеры, обыскивавшие место происшествия, нашли лоскут обгорелого тонкого кашемира, оплавленную связку погнувшихся ключей, остатки очков в фирменной оправе и почти не пострадавшие фальшивые часы «Монтана».

Эпилог

Высокая стройная блондинка в светлом брючном костюме вышла из квартиры, аккуратно закрыла дверь и спустилась в холл. Там ее окликнул темнокожий консьерж:

– Мэм, тут вас женщина какая-то спрашивала, представлялась вашей старой подругой. Она приходила несколько раз, последний – час назад. Имени не называла. Но она, как бы это сказать, – он почтительно выбирал слова, – выглядела несколько странно. Я попросил ее подождать в холле, не хотел вас будить до одиннадцати. Но она не пожелала ждать и ушла.

– Все в порядке, Том, не переживай, спасибо. Ты все сделал правильно, – женщина улыбнулась консьержу очаровательной улыбкой и вышла из дома.

Лора, а это была она, уже села в свой огромный джип и включила зажигание, когда увидела, как с противоположной стороны улицы к ней быстро приближается какой-то человек в бесформенной одежде. Он подскочил к джипу и быстро застучал в окно. Лора прищурилась и опустила стекло.

– Карина? Ты? – изумилась она.

– Привет, Лора, – Карина тяжело дышала, но попыталась изобразить на лице улыбку.

– Это ты меня искала, надо полагать?

– А ты, я смотрю, не рада меня видеть?

– Да нет, почему же…

– Я бы хотела с тобой поговорить.

Лора взглянула на часы:

– Ну, часик у меня есть. Садись в машину, позавтракаем в кафе, тут недалеко, – и она распахнула дверцу со стороны пассажирского сиденья.