— Да что вы? Ну, Тина, держись, то ли еще будет!
— И еще одно, — продолжала Виолетта, отставляя пустую чашку. — Сегодня вечером меня отвезет туда Анна, дочь. Мне хочется познакомить их со Стасом. Пусть он ее увидит, а уж я постараюсь сделать так, чтобы она ему понравилась. Это может пригодиться нам в дальнейшем.
— Пожалуй, вы правы. Необходимо сегодня же обсудить наши дальнейшие действия. А пока я просто умираю от любопытства! Я так поняла, что вы теперь очень дружны с Тиной и она откровенна с вами. Расскажите, что вы узнали?
День не задался с самого утра, точнее, еще с ночи. Вечер Виолетта традиционно провела на веранде с Тиной, но сразу после полуночи гувернантку позвали в детскую. Накануне Сашура съел какую-то гадость (последние дни он почему-то стал все тянуть в рот, как маленький) и отравился. Тина как ни в чем не бывало отправилась спать, а Виолетта до утра сидела с мальчиком. Ему было плохо, его тошнило, он капризничал. Виолетта поила его жиденьким чаем, уговаривала принять лекарство, утешала, гладила по головке, а сама просто с ног валилась от усталости. Едва ее воспитанник затихал, она клала голову на руки и тотчас проваливалась в сон, но Сашура сразу же просыпался, и все начиналось сначала. Полегчало ему лишь на рассвете. Он наконец заснул, и Виолетта тоже отключилась — прямо в детской, свернувшись калачиком в кресле. Она уже давно забыла, что такое бессонница: за три с небольшим месяца, проведенных в этом доме, она устала так, как не уставала за всю свою жизнь, и, едва добравшись до постели, засыпала как убитая. Сейчас она проспала минут сорок и проснулась от чувства жуткого дискомфорта — в неудобной позе онемела вся левая половина тела, и ломило, казалось, все кости и все суставы. Было уже совсем светло. Ребенок спал и выглядел вполне сносно, только волосенки слиплись от пота. Виолетта машинально поправила на нем одеяло, подождала пару минут для успокоения совести и тихонько выскользнула из комнаты. Ноги в туфлях-лодочках на высоких каблуках за ночь сильно отекли, и каждый шаг причинял мучительную боль. "Будто андерсеновская Русалочка", — усмехнулась про себя гувернантка.
Утро выдалось серое, пасмурное, безрадостное. Виолетта поежилась в легкой блузке, зябко повела плечами, еле прикрытыми тонкой тканью. "А что ты хочешь, — август! — сказала бредущая рядом Старуха. — Лето проходит. Так и жизнь пройдет. Как ни выпендривайся, ни строй из себя молоденькую, а здоровьице-то уже не то…" У Виолетты даже не хватило сил прикрикнуть на нее. Еле живая, она вползла в свою комнату, сбросила одежду и обувь и рухнула в постель, даже не смыв с лица косметику — этого она себе никогда не позволяла. Но едва она уронила голову на подушку, как раздался стук в дверь. "Боже, что еще случилось? Неужели опять Сашура? Зря я все-таки не вызвала врача! Что же теперь будет?" С огромным трудом Виолетта поднялась, не попадая в рукава, накинула халат и на ватных ногах подползла к двери. В коридоре стояла Тина. Она смущенно и радостно улыбалась, лицо разрумянилось, глаза блестели, и Виолетта поняла, что хозяйку просто распирает от желания излить ей душу.
— Не спите? — Тина проскользнула мимо нее в комнату и развалилась в кресле, перекинув через подлокотник обтянутую джинсами худую ногу. — И мы уже поднялись. Стас в свою качалку пошел, а я решила с вами поболтать.
Виолетта поплотнее запахнула на груди халат и попыталась изобразить на лице приветливую улыбку. Получилось плохо, но Тина этого не заметила. Она сладко, как довольная кошечка, потянулась в кресле и доверительно зашептала:
— У нас сегодня была такая ночь… Прямо как в юности. Не поверите — три раза. Что это вдруг на него нашло? И даже знаете, что он сделал? Кажется, это называется куннилингус, когда языком… — Она покраснела до корней волос, но глаза так и светились. — Я сначала не хотела, а потом… Оказывается, это так здорово, такое потрясающее ощущение!
— Я рада за вас, Тина, — сказала Виолетта. Больше всего ей сейчас хотелось взять одну из своих тяжеленных хрустальных пепельниц и как следует жахнуть ею хозяйку по голове.
— А еще мы решили поехать в отпуск! — щебетала ничего не подозревающая Тина. — А то лето проходит, вон уже август на дворе, а мы так и не отдохнули. Выбрали Канары, там всегда ровный климат.
Виолетта кивнула. Сейчас ей, конечно, было совсем не до путешествий, но, в конце концов, не всегда же она будет в таком состоянии. А Канары — это совсем неплохо, она, конечно, никогда там не была, да и не мечтала ни о чем подобном. Что ни говори, а служба в богатой семье имеет и свои положительные стороны.
— Стас, конечно, хочет ехать всей семьей, — продолжала Тина. — Но я его отговорю. Что за отпуск с детьми! Надо же когда-нибудь и отдохнуть от них, побыть вдвоем!
— Можно подумать, ты так от детей устала! — скривилась Старуха. — Ах ты бедняжечка!
Но Тина, конечно, не услышала ее слов.
— Катьку можно будет отправить в какой-нибудь молодежный лагерь, в Хорватию или еще куда-нибудь. Ей полезно перед Швейцарией пожить вне дома, попривыкнуть к детскому коллективу. Ну а Сашура побудет здесь, с вами. Уверена, вы о нем отлично позаботитесь и без нас.
Довольная томная улыбка не сходила с ее лица, и это выражение просто бесило Виолетту. Тина еще раз сладко потянулась, взглянула на часы и нехотя поднялась с кресла.
— Ладно, пойду провожу любимого мужа и завалюсь еще поспать! Решила сегодня не ездить на работу, там вроде нет ничего срочного. Видите, Виолетта, напрасно мы с вами в чем-то подозревали Стаса — у нас с ним все хорошо! Он вдруг стал таким заботливым, таким нежным. Значит, все в порядке.
— Я так не думаю. Более того, я даже уверена в обратном. — На Тину будто выплеснули ушат холодной воды.
— Что вы такое говорите? Почему?
— Знаете, Тина, когда мужчина вдруг становится нежным и внимательным — это верный признак супружеской неверности. И потом, извините за откровенность, это его поведение, эта его, м-м-м, новая ласка — откуда она взялась? Сомневаюсь, что он проконсультировался с сексологом или прочел об этом в какой-нибудь книге!
— Вы хотите сказать, что… что… Что этому его научила какая-то женщина?
— Скорее всего, именно так. — Виолетта получила огромное удовольствие, жестоко терзая Тину.
Хозяйка переменилась в лице:
— Не может этого быть! Я прямо сейчас его обо всем расспрошу!
— Так он вам и скажет! — рассмеялась Виолетта. — Будет клясться в любви и преданности, уверять, что вы у него единственная и неповторимая. А потом вдруг случайно окажется, что он не может ехать с вами в отпуск из-за непредвиденной командировки. Куда-нибудь на Север, но вернется оттуда дочерна загоревший.
На Тину было жалко смотреть. Взгляд ее погас, плечи поникли:
— Но что же делать?
— Пока ничего. Ведь у вас нет никаких доказательств? Значит, надо постоянно быть начеку и искать улики.
— Понятно. Знаете, я пойду… Мне надо об этом подумать…