— Скажите, а вы сможете мне помочь?
— Знамо, помогу, голубка. Дело-то твое нехитрое. Не ты первая, не ты последняя…
В кухне Виолетта включила электрический самовар, насыпала в чайник заварки, добавила по щепотке мяты и бергамота и достала из шкафа три чашки от старого сервиза — для себя и Никиты целые, а для Тины — с еле заметной щербинкой над ручкой.
— Ну, держись, Тина Сергевна, пришло твое время! — усмехнулась она, вынула из сумки бумажный пакетик и аккуратно, не уронив ни крупинки, высыпала в треснувшую чашку белый порошок, залила заваркой, потом кипятком, тщательно перемешала и, подумав, добавила еще две ложки сахару.
— Чай готов! — объявила Виолетта, появляясь с подносом в комнате. Чашка со щербинкой заняла свое место на столе прямо перед Тиной.
— Знаете, а иголки все черные, будто их на огне обожгли! — Продолжая говорить, Тина взяла чашку и отпила глоток. — Вот Виолетта не даст соврать, она сама их видела, даже покололась. Представляете?
— Да что ж тут представлять, дело известное. Так черные колдуны, ну те, которые зло творят, порчу наводят, это у них первое средство… Люди-то всякие бывают, есть и такие, кого пряником не корми, дай причинить вред ближнему. Вот и испортили тебя, голубку…
— Какой странный вкус у вашего чая! — Тина хотела отставить чашку, но Никита, заметив взгляд Виолетты, остановил ее:
— Пей, пей, голубка! Непременно надо выпить! Травки в том чае непростые, целебные, чудодейственные. Все хвори твои как рукой снимет.
Тина слегка поморщилась, но, видя, что и хозяин, и Виолетта уже опустошили свои чашки, собралась с духом и выпила все до последней капли.
— А еще как-то раз… — принялась было рассказывать она, но перебила сама себя: — Что-то мне нехорошо… Душно, и голова кружится… Откройте ок… — Голова ее свесилась на грудь, и Тина потеряла сознание.
— Голубка, что с тобой, голубка! — Никита подскочил к женщине, схватил ее за плечи, испуганно заглядывая в лицо. — Виола, что с ней? Ты что-то в чай подмешала?
— С какой стати? Мы-то с тобой не отключились! — спокойно возразила Виолетта. — Обычный обморок, с ней это часто бывает. Я, кстати, предупреждала тебя, что она дамочка впечатлительная. А ты, по-моему, перестарался, запугал ее этими черными магами!
— Но я не думал… — Актер окончательно растерялся.
— Ладно, Никита, я с ней сама разберусь! Знаешь что, бери-ка ты твои денежки и езжай домой, здесь тебе делать нечего. — Вместе с конвертом она вынула из сумки расписание и заглянула в него: — Через сорок минут электричка, как раз поспеешь. Только переодеться не забудь да бороду снять, а то распугаешь народ.
— Да, я сейчас! — Никита исчез в другой комнате, а Виолетта, бросив тревожный взгляд на Тину и убедившись, что та все еще без сознания, вынула мобильник и набрала номер:
— Алло? Это я. Все готово. Скажи ребятам, чтобы приезжали поскорее.
— Ты уверена, что с ней все в порядке? — Никита уже успел смыть грим и сменить косоворотку на тонкий джемпер.
— Конечно, уверена. Я ж тебе говорю — с ней это часто случается. Какая странная форма эпилепсии… Проспит часа два и будет как новенькая. Давай, мой хороший. — Виолетта чмокнула его в щеку. — Иди, а то опоздаешь. Ты молодец, все сделал отлично! Я, честно говоря, и не подозревала, что ты настолько талантлив. Второй Смоктуновский!
— Не шутишь? — просиял актер.
— Конечно, не шучу! Ты умничка. Беги, я тебе позвоню на днях. Есть у меня одна мыслишка, пора тебя в хороший театр устраивать… Ну да ладно, потом поговорим.
Проводив Никиту, Виолетта осмотрела пленницу, стащила с безжизненного тела коротенькую лайковую курточку и модные остроносые полусапожки на высоких каблуках и положила в большой ярко-желтый пакет с эмблемой аптеки "Старый лекарь". В кармане курточки у Тины обнаружились ключи от машины, и Виолетта положила их в карман своей ветровки — сегодня они еще могут понадобиться. На шее у Тины висел изящный мобильный телефон. Виолетта сразу же отключила его, хотела было выбросить, но пожалела — больно уж красивый и дорогой — и сунула себе в сумку. Она сняла с руки Тины золотые часики, а с шеи — изящный кулончик от Тиффани, с которым ее хозяйка никогда не расставалась, хотела снять еще и обручальное кольцо, но не смогла, так крепко оно сидело на пальце."Ладно, фиг с ним! — решила Виолетта. — Не буду дергать, а то еще очухается, не дай бог!"
Она завязала часы и кулон в салфетку, бросила в пакет, туда же отправила Тинин зонтик.
— Так, вещественные доказательства готовы! — сказала себе Виолетта, достала из шкафа несколько полотенец побольше, крепко связала Тине руки и ноги, завязала глаза и, поколебавшись, заклеила рот широкой полосой лейкопластыря. Она была настолько спокойна, что даже сама этому удивлялась. Раздражало только одно — отсутствие Старухи. И куда эта дрянь могла запропаститься?
В ожидании санитаров Виолетта принялась прибираться в доме. Сожгла упаковку от лекарства, выбросила в компостную кучу пучки трав, вылила в туалет остатки чая, тщательно вымыла всю посуду, а Тинину чашку обдала кипятком.
Снаружи донесся шум автомобиля. Виолетта спешно затушила сигарету и, накинув дождевик, поспешила на улицу. Она опасалась, что появление специальной перевозки может привлечь внимание соседей, но тревоги ее оказались напрасны. Из-за сильного дождя улицы пустовали, к тому же автомобиль частной клиники скорее напоминал машину реанимации — ну стало кому-то плохо, случается.
Виолетта поспешила открыть ворота, и машина без проблем въехала на участок. Двое парней, среди которых был уже знакомый Виолетте Вадим, выскочили из машины, третий остался в кабине.
— Где? — спросил санитар.
Виолетта провела их в комнату. Вид связанной Тины с заклеенным пластырем ртом не вызвал у приехавших никакого удивления.
— Что давали? — поинтересовался Вадим.
— Верозепам.
— Сколько?
— Пакетик.
— Давно?
— Около часа назад.
Вадим кивнул. Они с напарником легко, как пушинку, подхватили худенькое обмякшее тело Тины, не обращая внимания на дождь, вынесли на улицу и ловко погрузили в автомобиль.
— Ну, поехали! — хлопнул дверцей Вадим, и через мгновение машина исчезла за пеленой дождя.
Проводив санитаров, Виолетта еще раз огляделась вокруг — ни души. В будние дни на улице бывало не так уж много народу, разве что дети, но сегодня они сидели по домам из-за дождя. К тому же поселок был старым, участки большие, тенистые, заросшие деревьями, не какими-нибудь там чахлыми яблоньками, а вековыми дубами и елями в полтора обхвата. Здесь скрыть что-либо было гораздо проще, чем в этих современных, голых как ладонь, наделах в шесть соток, где за три улицы видать, какого цвета штаны у наклонившейся над грядкой соседки.
Виолетта еще раз проверила, все ли в порядке, заперла дом, бросила на переднее сиденье желтый пакет с Тиниными вещами, села за руль «пежо», выехала на улицу и, закрыв за собой ворота, тронулась в путь. С этого момента начинался самый опасный этап — здесь в их предварительном плане было единственное слабое место. Проблема заключалась в документах — Виолетта имела водительские права, но у нее не было доверенности на машину, не могла же она попросить Тину ее оформить! Виолетта подумывала было обратиться к Игнатьеву, но не решилась, чтобы не вызывать подозрений. Поэтому она взяла с собой побольше денег — откупиться — и старалась ехать очень осторожно, соблюдая все правила, чтобы не привлечь внимания милиции. Она загодя изучила карту и выбрала окольный путь, как можно дальше от центральных трасс и постов ГИБДД. Но на какое-то время ей пришлось выехать на Минское шоссе, и Виолетта не переставала молиться — сначала про себя, а потом и вслух, — чтобы все обошлось.