Итак, выбор новой подшефной души у меня как раз совпал с наступлением на Земле нового века. «Эх, заполучить бы в подопечные писателя, который проживет сто лет и отразит в своих книгах целую эпоху!» – мечтал я.
На сей раз мне досталась девочка. Надо ли говорить, как я расстроился? Во-первых, охранять женщину – двойная забота. Женщины взбалмошны, и никогда не знаешь, что взбредет им в голову в следующий момент. Их настроения, желания и взгляды меняются, как ветер в море. Нужно все время быть начеку, следить, как бы женщина не сделала какую-нибудь глупость. Во-вторых, глубокие и интересные мысли, которые наполняют разум писателей, большинству женщин просто недоступны. Сначала их интересуют куклы, потом кавалеры, затем пеленки, и всю жизнь – наряды и шляпки. Волей-неволей и мне придется думать о том же. Так уж мы, ангелы, устроены. Заботы людей – наши заботы.
Ну и главная причина, по которой я расстроился: в то время в мире почти что не было женщин-писателей! Вернее, я неправильно выразился. Марать бумагу барышни как раз очень были горазды. Сочинительниц стихов о горящих взорах, томных вздохах и полной луне на мрачном небосклоне или историй о бедных княжнах, в младенчестве покинутых родителями и вынужденных терпеть голод и лишения, пока счастливый случай не соединит их с богатым и благородным избранником, который узнает об их происхождении лишь на последней странице, уже в те времена было предостаточно. Но это, как вы понимаете, было не совсем то…
И я твердо решил для себя: моя малютка станет одной из первых женщин в мире, кто будет создавать настоящую, серьезную литературу. Уж я приложу к этому все усилия!
Увы, я снова ошибся…
Впрочем, начиналось все просто чудесно. Семья у моей девочки оказалась удивительной: любящей, благополучной, обеспеченной и образованной. И близкой к искусству, что очень и очень важно. Матушка была одаренной артисткой известного театра, а отец… О, это меня очень порадовало! Основным его занятием была медицина, но для души этот человек постоянно занимался сочинительством, писал недурные стихи и юмористические рассказы, некоторые из которых печатали в журналах, и даже состоял в одном литературном обществе. Представьте, как я был счастлив! Разумеется, с такими родственниками моей малышке была обеспечена прямая дорога в писатели. И я всеми силами пытался развивать в ней творческие наклонности и любовь к литературе.
Сначала все шло более чем гладко. В три года девочка уже наизусть декламировала стихи, в четыре ее водили в картинную галерею, где она, смешно наморщив носик, рассматривала картину с косолапыми мишками, с пяти ей начали преподавать музыку и рисование, а в шесть она уже болтала не только на родном, но еще и на английском и французском языках. Моей девочке все было интересно и все давалось играючи. Нрав у нее был легкий, веселый. Ну прямо не нарадуешься!
В девять лет крестная подарила ей тетрадь в красивом тисненом переплете, запиравшемся на маленький замочек. Моя подопечная тут же заявила, что будет вести в ней дневник, и я возликовал. Каждому, кто хоть что-то понимает в творческом процессе, ясно, что дневник – это не что иное, как первый шаг к литературе. Я был абсолютно уверен – на моих глазах рождается будущая писательница или поэтесса. Думаю, что так решил бы каждый, увидев, какое сосредоточенное и одухотворенное личико было у моей девочки, когда она старательно, высунув от усердия кончик языка, макала перо в чернильницу и потом водила им по тонкой цветной бумаге… Но увы! Когда я оторвался от созерцания ее прелестного личика в обрамлении крупных локонов и заглянул через ее плечо, меня ждало горькое разочарование.
Толстая тетрадь в кожаной обложке не хранила на своих страницах ни забавных девичьих мыслей, ни восторженных описаний природы, ни впечатлений от пережитого дня, ни робких трогательных попыток сочинить стихи. Никаких грез, никаких воспоминаний, никаких поэтических образов!.. Моя подопечная вносила в дневник свои нехитрые доходы и траты – все до последнего гроша.
«26 марта, – писала она. – Получено от бабушки и дедушки в честь Светлого праздника Благовещенья – рубль бумажный. 29 марта. Потрачено: пятачок на два грешника [3] по дороге из гимназии и семишник [4] за аршин атласной ленточки кукле на чепчик».
Признаюсь, мне не понравилась подобная практичность в столь нежном возрасте. Мне казалось, что прелестная девочка, растущая в такой чудесной семье, должна доверять своему дневнику совсем другие мысли. С того дня я решил более тщательно прислушиваться к тому, что творится у нее в голове, и сделал очень неприятное для себя открытие.
Однажды после обеда будущая поэтесса (ах, как мне все-таки хотелось в это верить!) взяла со стола вазочку с орехами, уселась на широкий диван, подобрав под себя ножки в кружевных панталонах, и раскрыла «Мифы Древней Греции». Проведя около получаса за чтением, она закрыла книгу, заложив нужную страницу пальцем, и о чем-то задумалась, уставив мечтательный взгляд в окно, за которым облетали последние листья с вязов и тополей. Я встал рядом, положил руку на ее русую головку и стал слушать ее мысли. Девочка только что прочла миф о Данае, и мне было очень любопытно, что произвело в нем на нее особенное впечатление. О чем же она думала? О любви? О коварстве? О том, что предсказанное непременно сбывается? Нет, нет и нет.
«Хороший способ выбрал Зевс, чтобы встретиться с Данаей! Золото – вот единственная вещь на свете, способная обойти любые препятствия. Единственная сила, перед которой никто не способен устоять. Богатство – вот главное в жизни!» – так думала девятилетняя девочка с шелковыми локонами и трогательными ямочками на пухлых щечках. Любимица семьи, моя мечта и надежда. Воистину, странный вывод из красивого мифа! Я словно прозрел. Картины далеких дней и совсем недавние события предстали передо мной в новом свете. Пришлось признать – моя Даная (а с этого момента я стал называть ее именно так и настолько привык к этому имени, что уже забыл, как ее звали на самом деле) непомерно корыстолюбива. Почему я не замечал этого раньше? Видимо, просто не хотел замечать. Я был сильно привязан к своим ожиданиям, такое весьма часто встречается у людей, но для ангела это непростительно. Однако я действительно раньше не обращал внимания на то, что из игрушек и нарядов моя подопечная предпочитает самые дорогие, а подруг себе выбирает только из очень богатых семей. Деньги и все, что можно на них купить, уже в отрочестве стали для нее самым главным в жизни.
Почему-то я сразу понял, что моим мечтам опекать писателя в этот раз опять не суждено сбыться. Человек, который может разглядеть красоту только в золоте и обработанных драгоценных камнях, сам не способен создать ничего прекрасного. Увы, вместо великого дарования я вновь охранял обыкновенного обывателя…