— Я же сказал, что не могу с ним…
— Я никогда не позволю тебе, — прошипела Ренн, — что бы то ни было замышлять против нас! И Фин-Кединн меня поддержит! — Выхватив нож, она перерезала поводок, которым был привязан волчонок, подхватила его на руки и бросилась через поляну туда, где заседал Совет.
— Вернись! — крикнул ей вслед Торак и попытался вырваться, но ремни держали крепко. Волчонку не хватило времени перегрызть их.
Волна ужаса затопила душу Торака. Все свои надежды он возлагал на волчонка, а теперь его нет, и рассвет уже недалеко. На деревьях начинали просыпаться и чирикать птицы.
Торак снова и снова пробовал разорвать свои путы. Но все было тщетно.
И вдруг он увидел, что вождь Фин-Кединн и старуха по имени Саеунн встали и направились прямо к нему.
— И много ты еще знаешь? — спросил Фин-Кединн угрожающе тихим голосом.
— Ничего, — сказал Торак, глядя на изогнутый костяной нож, висевший на поясе у вождя. — Вы собираетесь принести меня в жертву?
Фин-Кединн не ответил. Он и Саеунн уселись на пол у входа в жилище и прямо напротив Торака, который чувствовал себя загнанной дичью.
Он тщетно шевелил пальцами за спиной, пытаясь нащупать хоть что-нибудь, чем можно было бы перерезать ремни. Но нащупал лишь край циновки, сплетенной из ивовых прутьев, гладкой и бесполезной.
— Говори, что ты знаешь еще? — снова спросил Фин-Кединн.
Торак набрал в грудь побольше воздуха и выпалил, стараясь, впрочем, держать себя в руках:
— Никакой я не Слушающий! Я никак не могу им быть. Я же никогда не слышал об этом вашем пророчестве!
Фин-Кединн отвернулся. По лицу его, как всегда, ничего прочесть было нельзя, но Торак заметил, что рука вождя стиснула рукоять ножа.
Саеунн, склонившись совсем близко к Тораку, всмотрелась в его глаза. Впервые он видел ее так близко. Сквозь редкие седые волосы Саеунн просвечивал ее череп, блестевший, как полированная кость. Личико у колдуньи было маленьким и остреньким, как птичий клюв. Старость, казалось, выжгла в ее душе все добрые чувства, оставив только яростную сущность ворона.
— Если верить Ренн, — резким голосом прокаркала она, — ты можешь разговаривать со своим волком.
— Она ошибается, — возразил Торак. — Я не могу…
— Не лги нам, — сказал Фин-Кединн, не оборачиваясь.
Торак умолк.
Снова и снова он шарил у себя за спиной пальцами. И вдруг — о, удача! — нащупал крошечный осколок кремня, не больше ногтя; возможно, кто-то уронил его здесь, делая себе нож или наконечник для копья. Торак жадно стиснул добычу. Когда Фин-Кединн и старуха вернутся к костру, он сможет потихоньку перерезать путы и освободиться. Нужно еще узнать, куда Ренн унесла волчонка… Потом проскользнуть мимо сторожей и…
От этих мыслей он несколько сник: чтобы все успеть и остаться на свободе, нужно большое везение.
— Хочешь, я расскажу тебе, почему ты способен разговаривать со своим волком? — спросила Саеунн.
— К чему это, Саеунн? — недовольно заметил Фин-Кединн. — Мы зря теряем время…
— Ему нужно это знать! — резко возразила старуха и стала молча водить желтым, похожим на коготь ногтем по спирали, изображенной на том амулете, который носила на груди.
Торак следил за движением ее ногтя, медленно выписывавшего круги, и у него начала кружиться голова.
— Много лет назад, — донесся до него голос колдуньи, — твои мать и отец покинули племя Волка и ушли в чащу Леса, желая скрыться от своих врагов под защитой зеленых духов вещих деревьев. — Острый ноготь старухи все кружил по амулету, и Тораку показалось, что перед ним раскрывается неведомое ему прошлое.
— Через три луны после твоего рождения, — продолжала Саеунн, — твоя мать умерла.
Фин-Кединн встал, скрестил руки на груди и замер, глядя во тьму.
Торак, точно очнувшись от колдовского сна, захлопал глазами.
Но Саеунн даже не взглянула в сторону Фин-Кединна. Ее внимание было полностью сосредоточено на Тораке, и ноготь ее ни на мгновение не прекращал своего вращательного движения.
— Ты был грудным младенцем, — сказала колдунья, — но не мог же твой отец кормить тебя грудью. Обычно, когда такое случается, отец предпочитает удушить ребенка и избавить его от медленной голодной смерти. Но твой отец избрал иной путь. Он нашел волчицу с маленькими волчатами и подложил тебя в ее логово.
Торак пошатнулся, как от удара.
— Целых три луны провел ты в ее логове. Целых три луны ты учился разговаривать по-волчьи.
Торак так стиснул осколок кремня, что он врезался ему в ладонь. Он чувствовал: Саеунн говорит правду. Вот почему он может разговаривать с Волком. Вот почему ему тогда все мерещилось волчье логово. Пищащие волчата. Густое жирное молоко волчицы…
Но откуда могла об этом узнать Саеунн?
— Нет, — сказал он. — Ты хочешь поймать меня в ловушку. Откуда тебе знать такие вещи? Ведь тебя там не было.
— Твой отец сказал мне об этом, — ответила Саеунн.
— Неправда, не мог он этого сделать! Мы с ним никогда даже близко к людям не подходили…
— Нет, все-таки подходили. Однажды, пять лет назад. Разве ты не помнишь? Помнишь Совет племен на берегу Моря?
Сердце готово было выскочить у Торака из груди.
— Твой отец пришел туда, чтобы найти меня, — продолжала Саеунн. — Он хотел рассказать мне о тебе. — Ее острый ноготь остановился и замер в самом центре спирали. — Я знаю, ты не такой, как все. — Голос колдуньи все больше походил на карканье ворона. — Я думаю, ты и есть Слушающий.
Торак снова до боли вдавил осколок кремня в ладонь.
— Я… я не могу им быть! Я не понимаю…
— Ну конечно, он не понимает, — бросил через плечо Фин-Кединн и вдруг резко повернулся к Тораку; его голубые глаза сверкали огнем. — Твой отец ведь ничего не рассказывал тебе о том, кто ты такой, верно?
Торак кивнул.
Вождь племени Ворона некоторое время молчал. Лицо его оставалось совершенно неподвижным, но Торак видел, что в душе у него все кипит, несмотря на эту маску полнейшего спокойствия, даже равнодушия. Наконец Фин-Кединн заговорил снова:
— Есть только одна вещь, которую тебе знать совершенно необходимо: тот медведь не случайно напал на твоего отца. Ведь это ИЗ-ЗА НЕГО он появился на свет.
Торак вскинул голову:
— Из-за моего отца?
— Фин-Кединн… — попыталась остановить вождя Саеунн.
Но тот, бросив на нее испепеляющий взгляд, возразил:
— Ты же сама сказала, что ему нужно это знать. Вот я и рассказываю!
— Но, — робко возразил Торак, — там ведь был какой-то бродяга, калека, и он…