— Так что ж не надел?

Голос у нее был ужасно противный, какой-то скрипучий. И вечно эта Ренн говорит ему, что надо было сделатъ! А сама-то небось весь день защитных пластинок не снимала! Уж сама-то она никогда ничего не забывает!

В напряженном, колючем молчании они разобрали убежище, перенесли лодку на самый край льдины и пошли назад, чтобы принести снаряжение.

— А хорошо все-таки, что я догадалась вспороть их лодки! — снова принялась хвастаться Ренн. — Иначе они бы в один миг нас догнали.

— Лодки можно и починить! — на редкость гнусным тоном заявил Торак. — Ты все равно не сумела так уж особенно задержать их!

Ренн оглянулась.

— А ты бы, конечно, придумал что-нибудь получше, да? Что ж, у меня, видишь ли, времени не хватило! Нужно было тебя спасать!

— Ты меня не спасала! — презрительно заявил Торак.

Она только фыркнула и отвернулась.

А он, желая заставить ее еще разок фыркнуть, взял да и рассказал ей, почему Пожиратели Душ за ними гонятся: рассказал о том, как странствовала его блуждающая душа и как Сешру почуяла ее присутствие.

Ренн недоуменно раскрыла рот.

— Так ты, значит, отправил свою душу странствовать по пещерам? И ничего мне об этом не сказал?

— Ну и что? Почему я должен был обязательно тебе об этом сказать? Вот я сейчас захотел и говорю!

Она помолчала. Потом сказала тихо:

— В общем, это уже не важно. Ты все равно ошибаешься. Они вовсе не из-за тебя гонятся за нами.

— Вот как? И почему это ты так в этом уверена?

— Им нужен огненный опал. А он у меня. Это я его у них украла.

— Почему же ты мне не сказала?! — заорал Торак.

— Вот я сейчас захотела сказать и говорю. А раньше у меня времени не было.

— Да полно было времени! — продолжал кричать он.

— Не поднимай на меня голос! — возмутилась Ренн.

Торак в отчаянии замотал головой:

— Но это значит, что за нами гонятся не только Пожиратели Душ, но и духи!

— Я его хорошо спрятала! — пытаясь защититься, сказала Ренн. — У меня есть особые травы, и я положила его в мешочек из кожи, снятой с лапки лебедя, мне его Танугеак дала.

Торак бессильно развел руками:

— Ладно, пусть! Но как все-таки ты могла быть такой дурой?

— А ты как мог? Ведь это же ты позволил своей блуждающей душе бродить среди этих колдунов!

Ее голос звонким эхом разнесся во льдах. И последовавшая за этим тишина показалась обоим просто оглушительной. Они стояли, сердито пыхтя, и бросали друг на друга испепеляющие взгляды.

Затем Торак провел рукой по лицу, словно прогоняя сон или наваждение, и сказал:

— Что это мы, с ума сошли, что ли?

Ренн тряхнула головой, словно прочищая мозги.

— Это все злые духи! — сказала она. — Это они заставляют нас ссориться. — Потом, поколебавшись, прибавила: — По-моему, они способны чувствовать огненный опал.

Торак кивнул:

— Да, должно быть.

— Нет, то есть… я точно знаю, что они это могут! — Ренн прикусила нижнюю губу. Потом призналась: — Я ночью слышала какой-то шум.

— Какой шум?

Она вздрогнула, как от озноба.

— Я решила не спать, решила немного посторожить нас. А потом услышала Волка. Он выл так… знаешь, как когда он собирается охотиться! И после этого стало тихо; наверное, он их прогнал.

Торак немного прошелся в задумчивости, потом снова вернулся к Ренн и решительно заявил:

— Нам надо от этого опала избавиться!

— Но как? Для этого мы обязательно должны похоронить его в земле или под камнем — а тут ни того, ни другого нет, только лед!

Они безнадежно смотрели друг на друга.

Потом Ренн открыла было рот, собираясь что-то сказать… и вдруг в воздухе раздался оглушительный треск. Черная тонкая линия зигзагом прошла по льдине почти у самых их башмаков.

Ренн в ужасе уставилась себе под ноги.

Льдина, на которой она стояла, вздрогнула, и черная изогнутая линия мгновенно превратилась в полосу воды шириной примерно с весло.

— Это прилив лед ломает, — пробормотал Торак.

Да и время, казалось, замерло. Он видел, что стоит на прочном льду припая, рядом с лодкой, снаряжением и запасами продовольствия, а Ренн оказалась вдруг где-то далеко, на другом краю отплывающей от берега льдины, и расстояние между ними все увеличивалось…

— Прыгай! — закричал он, словно очнувшись.

Край льдины приподнялся, и Ренн присела на корточки, обхватив колени, чтобы не упасть в воду.

— ПРЫГАЙ! — снова закричал Торак.

Лицо ее окаменело от ужаса.

— Я не смогу перепрыгнуть! Слишком поздно…

Она была права. Трещина была уже более двух шагов в ширину.

— Я притащу лодку, — сказал Торак. И ринулся по льду к лодке, но споткнулся, упал и с трудом поднялся… Почему, ну почему все расплывается у него перед глазами? Почему ему на все требуется так много времени?

Он уже почти добежал до лодки, когда она качнулась, поползла по льду и легко соскользнула в воду. Он с криком рванулся за ней, но волны с громким чмоканьем уже успели отнести ее достаточно далеко. Он взвыл от ярости, а Мать-Море, словно в ответ, плеснула ему в глаза соленой водой. Она явно насмехалась над ним.

— Торак! — откуда-то из тумана донесся до него голос Ренн, звучавший уже как-то глухо.

Он вскочил на ноги — и с ужасом увидел, как далеко уже отнесло ее льдину.

— ТОРАК!!!

Он подбежал к самой кромке льда — но мог лишь беспомощно смотреть, как Море забирает ее себе, как она исчезает вдали, окутанная дыханием Великого Духа.

А потом вокруг не осталось ничего, кроме тишины.

Глава тридцать третья

Через некоторое время лед снова вздрогнул, и Торак сразу пришел в себя, понимая, что надо как можно скорее убраться подальше от края льдины, иначе и его ждет участь Ренн.

Туман настолько сгустился, что Торак почти ничего не видел; а может, это зрение начинало его подводить? Даже слабый свет, пробивавшийся сквозь туман, вызывал у него такую головную боль, что, казалось, в череп ему впиваются раскаленные иглы.

Он долго бродил в этом плотном тумане в поисках оставшегося на льдине снаряжения. Помимо того, что всегда имелось у него при себе, он располагал теперь ножом для резки снега и двумя спальными мешками. Но у него не осталось ни крошки еды. И он вспомнил, что Ренн вроде бы успела положить мешок с провизией в лодку, но все же ему хотелось надеяться, что он ошибся, что мешок этот остался у нее на льдине…