— Нет даже ножа… — повторила Повелительница Змей, не сводя с Торака своих невероятных глаз. На груди у нее в такт легкому дыханию приподнималась и опускалась сумочка с целебными снадобьями. В сумеречном свете черные глаза ее казались совершенно бездонными и немигающими, как у змеи. — А ты мне солгал, — упрекнула она Торака. — Обманул меня, убежал… Я думала, ты храбрее!
Торак покачнулся, но все же заставил себя раскрыть рот:
— Ты не можешь заставить меня пойти с тобой!
— Э нет, могу. — Она коснулась мешочка со снадобьями, и в ушах у Торака зазвучал ее голос, хотя вслух она не произносила ни слова: «Ты же знаешь, что могу. У меня твой камень, его крепко держит в своих объятьях моя зеленая змейка. И тебе придется меня слушаться!»
— Не слушай ее! — выкрикнула Ренн, догадавшись, что с ним происходит.
— Значит, ты и есть Ренн, — сказала Сешру. Чуть отклонившись назад и опершись о скалу руками, она почти любовно рассматривала Ренн. — Ах ты, маленькая лисичка! Это ведь ты помогала Тораку противостоять мне? Думаю, у тебя определенно имеются кое-какие способности к колдовству. — Она помолчала. — Ну, это естественно! И мы обе знаем почему!
Ренн дрожащими руками подняла лук и прицелилась.
Но Торак не дал ей выстрелить.
— Нет, Ренн!
— Ты что? Она ведь безоружна! — крикнул и Бейл.
Сешру рассмеялась, закинув голову и показывая свое белое горло:
— Да она и не выстрелит! Не сможет. Или, может, все-таки выстрелишь, а, Ренн?
И Ренн, дрожа с ног до головы, опустила свой лук.
— Я так и знала! Знала, что она не станет в меня стрелять, — с удовлетворением заявила Сешру и быстро посмотрела на Бейла. — Убить безоружную женщину… Действительно, кто на такое способен? Вот ты, например, смог бы?
Похоже, и Бейл угодил в паутину ее колдовских чар: топор выскользнул у него из рук.
— Вот и я так решила, — сказала Сешру. — Поступить так мог бы только человек слабый, а ты далеко не слаб. Ты настоящий охотник из племени Тюленя. Ты очень силен…
Бейл вздрогнул и судорожно вздохнул, словно ему не хватало воздуха. Руки его бессильно висели вдоль тела.
Повелительница Змей отвела от него глаза, и теперь уже Торак снова почувствовал на себе силу ее взгляда. Ее глаза ослепляли. Это было все равно что смотреть на солнце.
— Не смотри на нее, — быстро сказала ему Ренн. — Не слушай ее!
Торак так стиснул рукоять своего ножа, что у него побелели костяшки пальцев. Это был отцовский нож. У отца хватило сил противостоять Пожирателям Душ. Значит, и у него, Торака, должно хватить…
— Я… ни за что… не пойду с тобой! — наконец вымолвил он. — И не стану помогать тебе! Ищи сама свой огненный опал!
— Ой станешь! — усмехнулась Сешру. — И пойдешь, и станешь помогать. Особенно когда узнаешь правду!
— Не стану.
— Видишь ли, — продолжала она, словно не слыша его, — я ведь легко могу заставить тебя расстаться с твоими друзьями; запросто могу отсечь тебя от твоего безопасного маленького стада; мне это ничего не стоит — достаточно щелкнуть пальцами.
— Нет, — прошептал Торак.
— Она лжет, — сказала Ренн каким-то странным, умоляющим тоном. — Она только этим и занимается, Торак: вечно лжет! Она приписывает себе то, чего никогда не делала, и отрицает те преступления, которые действительно совершила. Нельзя верить ничему, что она говорит! Ни одному ее слову!
— Неправда, Ренн, кое-каким моим словам верить, безусловно, можно, — возразила Сешру, и в ее сладком голосе Торак отчетливо почувствовал привкус смертельного яда. — Мы с тобой обе отлично это знаем, верно? Хотя, должна сказать, меня весьма удивляет то, что ты ему до сих пор ничего о себе не рассказала. Если он твой друг, если он дорог тебе так же, как ты дорога ему, — а ты ведь ему действительно очень дорога!.. Как же ты могла ничего не сказать ему, Ренн? Ах, какая ошибка! Впрочем, ты ведь и сама понимаешь, что совершила ошибку, верно ведь?
Торак заметил, что Ренн смертельно побледнела, и с тревогой спросил:
— Что с тобой, Ренн? Тебе плохо?
Ренн подняла на него глаза, они были словно две темные ямы, белое лицо ее казалось совершенно непроницаемым, как маска.
— Я все собиралась сказать тебе… — сказала она каким-то задушенным голосом. — Но… никак не могла… все искала подходящий момент…
Тораку вдруг стало холодно.
— Так скажи теперь. На что она намекает?
— Неужели ты не догадался? — спросила Сешру, наклоняясь вперед и наблюдая за ними с настороженностью змеи, готовой ужалить свою жертву.
— О чем я должен был догадаться?! — в отчаянии воскликнул Торак. — О чем, Ренн?
Сешру улыбнулась, не сводя с него своих пристальных глаз стервятника.
— Скажи ему, Ренн. Скажи!
Ренн открыла рот, но так и не смогла произнести ни звука.
— ЧТО? Я не слышу! — крикнул Торак.
И тогда Повелительница Змей, облизнув свои черные губы раздвоенным язычком, прошипела:
— Она моя дочь!
Ренн очень надеялась, что Торак хоть что-нибудь скажет ей! Но он просто стоял и молча смотрел на нее. И это было хуже всего.
— Я, правда, хотела тебе рассказать… — пробормотала она. — Да все как-то подходящего момента не было…
У Торака был такой вид, словно его изо всех сил ударили ногой в грудь. Он смотрел на нее — и будто видел впервые.
— А сразу я никак не могла тебе в этом признаться, — снова заговорила Ренн. — Ты бы ни за что со мной дружить не стал.
— Два года, — очень тихо сказал Торак. — Целых два года ты от меня скрывала такое!
Ренн похолодела: казалось, изнутри ее сковали вечные льды, этот холод даже дрожи не вызывал, это был смертельный холод.
— Мне казалось, что ты вроде бы и сам догадался. Когда ты вселился в того лося, а потом в гадюку, я решила, что ты на меня сердишься.
— Нет. Я ни о чем не догадывался. Ты слишком хорошо свою тайну скрывала.
Она вздрогнула и, слегка запинаясь, возразила:
— Но ты… ты и сам кое-что от меня скрывал. Ты же скрыл от меня, что Пожиратели Душ нанесли тебе татуировку. Да, я тогда обиделась, но я ведь тебя простила. Я постаралась понять, почему ты так поступил.
— Но я скрывал это всего два месяца, а не два года. — Торак сделал несколько шагов, словно собираясь уйти, потом обернулся и посмотрел Ренн прямо в глаза. Лицо его было белым словно мел. Губы приобрели сероватый оттенок. — Еще в самый первый раз, когда мы с тобой познакомились, — очень медленно проговорил он, — я почувствовал, что… в тебе что-то не так, что я не могу доверять тебе… — Он помолчал и прибавил: — Оказывается, я был прав. Несмотря ни на что.