Визит целительницы хоть и помог слезам вырваться наружу, но толком ничего не исправил в этой ужасной ситуации. Все равно казалось, что Юля вместе с ребенком потеряла часть своей души, возможно, лучшую часть… Иногда она даже глотать не могла, захлебывалась горем в порыве очередного приступа. Время не лечило, оно лишь вводило жизнь женщины в глубокий транс, как в болото, засасывающее ее тиной. По ночам, если Юле удавалось заснуть, то почти каждый раз она просыпалась с криком. Ей постоянно снился один и тот же сон, будто ее ребенок, мальчик, протягивает ей руки с белого облака и зовет к себе. Она, осторожно ступая по невесомым облакам, шла навстречу к нему, улыбаясь непонятной надежде… И вдруг кто-то сильно тянул ее назад, да так, что казалось, будто бы она – лошадь в упряжке, а непонятная сила сжимала горло все сильнее и сильнее. Юля начинала задыхаться и просыпалась от собственного истошного крика.
Так продолжалось до тех пор, пока однажды знакомая не посоветовала Саше обратиться за помощью к гипнотизеру.
– Вряд ли Юля согласится, – покачал головой тот. – Последнее время она на дух не переносит врачей, даже слышать о них не хочет.
– А он и не врач почти, – отвечала знакомая, – хотя и с медицинским образованием. Скорее, психотерапевт. Она же общалась с целительницей? Может, и с Артемием Сергеевичем встретится. Говорят, он просто творит чудеса.
Саша ожидал увидеть пожилого бородатого мужчину в очках, но перед ним неожиданно предстал веселый спортивного вида парень, которому трудно было дать на вид больше двадцати пяти лет. Держался гипнотизер так, точно не работал, а играл в кино. И постоянно шутил, наверное, защищая таким образом свой разум от того количества негатива, который он постоянно выдавливал из людей, как гной из раны. Позже он подтвердил Сашину догадку, заявив, что его шутки – это оплата собственной душе за вредность работы. А при встрече он, явно имитируя расхожий стереотип представления о врачах, поинтересовался с соответственной интонацией:
– На что жалуетесь, батенька?
– На несчастье, доктор, – Саша совсем не расположен был прикалываться.
– Скажите, какой оригинальный случай! Обычно-то все ко мне исключительно с радостями приходят. Что ж, займемся вашей бедой для разнообразия. И что же вас беспокоит, кроме бессонницы, плохого аппетита и навязчивого желания повеситься на фонаре, который вы принимаете за солнце?
– Доктор, все очень серьезно. Дело в том, что моя жена… Мы, вернее, она не так давно, около месяца назад, потеряла ребенка. Он умер, так и не родившись… После похорон она стала сама не своя. Почти не спит и не ест, ничем не интересуется, ничем не занимается, целыми днями смотрит в окно, за которым, как мне кажется, вообще ничего не видит… Вы даже представить себе не можете, как больно, когда близкий человек находится в таком состоянии!
– Ну почему же не могу… – С лица молодого доктора на время слетела улыбка. – Людей в таком состоянии на свете немало. Их восприятие мира подобно телевизору, который отключился от антенны. Эфир закончился, осталось лишь одно черно-белое мелькание на экране. Мне доводилось работать с такими.
– И что? Вы сможете ей помочь? – В сердце Саши искоркой затеплилась робкая надежда.
– Обещать ничего не стану. Но попробую.
Уговорить Юлю воспользоваться помощью гипнотизера стоило Саше немалых усилий. Жена была категорична в своем нежелании расстаться с трагедией, но после того как Саша, не выдержав, схватил ее в охапку и как следует встряхнул, она молча, не проронив ни слова, вышла из комнаты, но через пять минут вернулась и бесстрастно, точно робот, произнесла:
– Пусть приходит, если ты так хочешь. Мне все равно. Мне все равно уже никто и ничто не поможет.
Перед сеансом Артемий Сергеевич попросил Сашу выйти из гостиной, где они с Юлей расположились. Тот повиновался, но, будучи не в силах сдерживать любопытство, оставил дверь приоткрытой и встал за ней. Уставясь на мерно качающийся перед глазами маятник, Юля довольно долго сидела не шелохнувшись. Казалось, что она нарочно до последнего старается удержать контроль над своими эмоциями и не поддаться гипнозу. Но постепенно ее глаза стали закрываться, она расслабилась, впала в транс и начала отвечать на вопросы гипнотизера. Сначала она говорила механически, бесстрастно, голосом, которым, наверное, говорят сомнамбулы. Но чем дальше, тем более громкими и эмоциональными становились ее ответы, и к концу сеанса Юля уже кричала и плакала навзрыд. Не выдержав, Саша отошел от двери, думая о том, сколько ж в человеке таится скрытой боли, глубоко запрятанной и упакованной. Страшно подумать!
Молва не обманула – Артемий Сергеевич действительно творил чудеса. Его сеансы очищали Юлю, Саша стал замечать, что даже лицо у нее изменилось, как-то посветлело, оживилось. Она уже не сидела у окна целыми днями, не обращая ни на что внимания, а вновь начала следить за собой и потихоньку заниматься домом. А когда курс был закончен и доктор после последнего сеанса пригласил Сашу в комнату, Юля при нем сообщила мужу, что согласна лечь в клинику, чтобы пройти необходимый курс реабилитации. Это было настоящей победой.
По советам знакомых Саша выбрал отличную клинику в Подмосковье, и Юля почти охотно отправилась туда. Клиника была закрытой, посетителей туда не пускали, но в данном случае это было только лучше для них обоих. Общение с женой было для Саши по-прежнему тяжело.
Казалось бы, Саше оставалось только радоваться, ведь с отъездом жены дом не опустел – наоборот, в нем поселилась надежда. Но вместо этого становилось грустнее день ото дня. Да, вроде бы состояние Юли (тьфу-тьфу-тьфу, не сглазить!) стало налаживаться… Но его собственная душевная боль никуда не ушла. Занятый женой, Саша лишь загнал свои переживания в глубь сознания, но это, конечно, никоим образом не решало проблемы. И что делать, было неизвестно. Не обращаться же ему самому к гипнотизерам и психотерапевтам, в конце концов! Саше это казалось слабостью, недостойной мужчины.
В поисках потерянного душевного равновесия он вновь и вновь приходил к любимому пруду. И по вечерам, когда здесь бывало полно народу, и в рабочие будни, когда на берегах можно было увидеть разве что приезжих, детей да художников, для которых все дни – белые полотна, раскрашиваемые их фантазиями.
Стояло лето. Воздух был пропитан ароматом трав, полон знойной неги и жажды счастья. Птицы щебетали друг другу серенады, стрекозы-неразлучницы порхали над водой, божьи коровки сливались в пары. Глядя на зеркальную гладь пруда и отражение в ней церквушки, Саша думал о том, сможет ли и он когда-нибудь вновь почувствовать себя счастливым. Вряд ли…
– А хотите, я вас нарисую? – раздался за спиной юный звонкий голосок. Он обернулся и увидел стоящую у мольберта девушку в ярком голубом сарафане до пят, с длинными распущенными волосами пшеничного цвета. На вид ей можно было дать лет двадцать, не больше, и она была очень, ну просто на удивление мила.
«Наверное, студентка художественного вуза», – подумал Саша и невольно улыбнулся девушке.
– Нет, спасибо…