«Забавно, – подумал Оливер. – У всех кто-то теперь есть... У Сары – Жан-Пьер, у отца – Маргарет, и даже у сына есть подруга, которая вынашивает его ребенка. А я один и жду, что кто-то придет в мою жизнь и отстроит всю ее заново. Но случится ли это вообще когда-нибудь?»
– Папа?
Это была Мел. Она негромко окликнула его, вглядываясь в темноту:
– Ты тут?
– Я у бассейна. Что случилось?
– Я просто так, убедиться, что с тобой все о'кей. Она подошла и села рядом с ним.
– Не беспокойся, доченька, все в порядке.
Олли коснулся ее длинных светлых волос и улыбнулся. Мел была славная девочка, и их отношения снова наладились. После переезда в Нью-Йорк она обрела покой и сблизилась с отцом, как никогда. Такого взаимопонимания у нее не было даже с Сарой.
– Здорово было сегодня, да?
– Да, – ответила Мел и, словно угадав мысли отца, спросила: – Что ты думаешь о дедушкиной приятельнице?
– Маргарет? Она мне нравится.
– Как по-твоему, он на ней женится?
Мел, похоже, была заинтригована, и это вызвало у Оливера улыбку.
– Сомневаюсь. Он слишком любил бабушку. Такое можно найти только раз в жизни.
– Я просто так спросила. – И тут же задала новый вопрос, который ее беспокоил: – А как ты считаешь, мама выйдет за Жан-Пьера?.. Он настолько моложе ее...
– Не думаю, милая. Мне кажется, для мамы это просто развлечение.
Мелисса с облегчением кивнула.
– Господи, но бедная Сандра – это какой-то ужас. Оливер кивнул в знак согласия. Его вдруг рассмешило, что они перемывают косточки гостям после их отъезда, словно супруги, которым не о чем больше говорить.
– Меня бесит, когда я вижу, как Бен гробит ради нее свою жизнь, работая мойщиком посуды, чтобы ее содержать.
– А что они сделают с ребенком?
– Бог их знает. Я считаю, что им следует отдать его в приют, но Бенджамин настаивает, чтобы его оставить. И что дальше? Будь я проклят, если разрешу им жениться.
– Мне кажется, Бенджамин на самом деле этого не хочет. Он просто старается поступать с Сандрой благородно. Но похоже, она ему тоже изрядно надоела. К тому же она с интересом поглядывала на других мужчин. По-моему, она сама не знает, чего хочет. Боже мой, пап, представь себе – в семнадцать лет родить ребенка!
– Вот-вот, вспомни про это, моя дорогая, когда в тебе заговорит голос природы.
Олли погрозил дочери пальцем, а та рассмеялась и зарделась.
– Не беспокойся. Я не такая дура.
Оливер не совсем понял ее, то ли она никогда так не поступит, то ли, если поступит, будет осторожнее. Про себя он подумал, что надо бы попросить Дафну поговорить с Мелиссой на данную тему до того, как дочь уедет во Францию.
– Сэм спит?
– Как суслик.
– Может, и нам пора ложиться?
Олли встал, потянулся, и они, держась за руки, медленно пошли в дом. Минувший день был чудный, солнечный и жаркий, а ночь подарила прохладу. Именно такую погоду он любил.
Оливер поцеловал Мелиссу, пожелав ей спокойной ночи, пошел к себе, лег в постель и стал раздумывать о случившемся за последние месяцы. Сколько произошло перемен, и каких разных. Год назад здесь была Сара, его мать... Бенджамин был еще ребенком. Все они за этот год вступили в какой-то новый этап жизни... Если не все, то по крайней мере некоторые. Он ничего не знал о Саре. Судя по всему, она продолжала искать себя. Он же наконец почувствовал почву под ногами. Погружаясь в сон, Олли успел еще вернуться к не дававшим ему покоя мыслям об отце и Маргарет Портер.
В июле Мел и Сэм улетели в Европу с Сарой и ее французским другом, и Оливер перебрался опять в нью-йоркскую квартиру, так как не имело смысла каждый день ездить из Перчеса в агентство и обратно. Теперь можно было спокойно оставаться дольше в офисе. Олли и Дафна много времени проводили за совместной работой, а по вечерам в понедельник и пятницу отправлялись на ужин в один из баров. Остальные три вечера Дафна встречалась со своим любовником, о котором иногда говорила с Оливером.
– Зачем тебе это? – морщился Олли. – В твоем возрасте, Даф, тебе следовало бы выйти замуж и жить с человеком, который мог бы уделять тебе больше времени, чем три вечера в неделю. Ты этого достойна.
Дафна в ответ всегда только пожимала плечами и смеялась. Такое положение дел ее устраивало. Она неоднократно хвалила замечательные качества своего друга – ум, доброту, великодушие. Дафна его любила, а брак, ввиду отсутствия детей, не считала таким уж обязательным.
– Ну и пожалеешь об этом в один прекрасный день.
– Я так не думаю, – не соглашалась Дафна.
Олли признавался ей, что без детей чувствует себя одиноко. После без малого двадцатилетней супружеской жизни тяжело было по вечерам возвращаться в пустую квартиру.
В Перчес он теперь ездил только для того, чтобы навестить отца и повидаться с Бенджамином. Сандра с каждым часом увеличивалась в размерах, а Бенджамин показался измученным и бледным. Он из-за постоянной занятости на двух работах совершенно не бывал на воздухе. Днем Бен заправлял машины на бензоколонке, а вечером мыл посуду в ресторане. Он старался собрать достаточное количество денег, чтобы обеспечить Сандре приличные условия в больнице, оплатить квартиру и содержать ребенка. Когда Олли предложил ему помощь, тот отказался.
– Нет, папа, теперь это моя обязанность, а не твоя.
– Но это же смешно. Ты ребенок. Тебе следует учиться в школе, получать образование и быть на иждивении родителей.
Но Бенджамин познавал другие науки: как сложна жизнь, когда тебе восемнадцать и приходится содержать семью. Сандра в конце концов бросила работу: у нее опухали ноги, и врач опасался токсикоза. Бенджамин забегал днем домой и готовил ей обед, а она тем временем лежала на диване, смотрела телевизор и жаловалась, что целыми днями его не видит. Вечером Бен старался приходить раньше, но обычно работал до двух часов ночи. Оливера все это приводило в ярость. Он продолжал предлагать Бену деньги и наконец нашел простое решение – стал давать их Сандре, та никогда не отказывалась. Еще Олли настаивал, чтобы они бывали в его доме и хотя бы пользовались бассейном, но Сандра не хотела никуда ходить, а у Бенджамина не было времени.
«Весь в мать», – подумал как-то Оливер о Бене, когда заполнял чек для Сандры на пятьсот долларов. Вручая его, он велел будущей маме купить все необходимое для ребенка.
В самом деле, Сара со дня своего отъезда не взяла у него ни цента. Она жила на деньги, полученные в наследство от бабушки, и считала неправильным, чтобы Олли ее содержал. Сара себя во многом ограничивала, дети постоянно докладывали, что во время поездок в Бостон не имели того-то и того-то, потому что «мама себе это не может позволить». Но такой образ жизни Саре всегда нравился. Жизнь, которую ей обеспечил муж, больше ее не привлекала. В Перчесе она оставила горы своих вещей, многие из которых подарила Мелиссе. Сама же ходила в джинсах, футболках и сандалиях. Они с Жан-Пьером гордились, что путешествуют по Европе без гроша в кармане. Несколько раз дети присылали Оливеру видовые открытки, но звонка не было ни одного, и установить их местонахождение было невозможно, что вызывало у него некоторую нервозность. Сара же только сказала, что во Франции они будут останавливаться у родственников Жан-Пьера, а в других странах – в молодежных общежитиях. Хотя для детей такие условия были, безусловно, чем-то новым, Олли усматривал определенную пользу в подобном опыте. К тому же он не сомневался, что Сара как мать о них надлежащим образом позаботится, в этом плане он ей всегда доверял. Теперь, когда все разъехались, Олли сам удивлялся, как по ним скучает. Агги он тоже дал отпуск до конца лета. Уборку в квартире делали раз в неделю уборщицы из бюро услуг. Дом в Перчесе стоял запертый, сеттера Оливер отвез к отцу, которому необходимо было общение, хотя бы с собакой. Когда в одно из воскресений Олли приехал навестить отца, то был трону-, видя, с какой заботой тот ухаживает за садом, выращенным руками жены. Джордж раньше терпеть не мог возиться в земле, но теперь все свое время проводил в саду, выращивая розы.