– Давай остановимся, перекусим… – предложил он. Голос отчего-то прозвучал хрипло.
– Давай! – охотно согласилась она. – Я такая голодная!
Они припарковались на обочине, вышли из машины. Шоссе было почти пусто, а в воздухе пахло любовью. Это чувствовалось во всем – в неторопливом, томном движении облаков, пышных и белоснежных, как перина для новобрачных, в нежном щебетании не смолкнувших еще птиц, в тепле и ярких красках бабьего лета, в совсем не по-сентябрьски буйном цветении лугов.
Влюбленные поднялись на пригорок, где раскинулась небольшая роща, расположились на поляне. Отсюда редкие машины, проносящиеся внизу по шоссе, казались веселыми цветными букашками.
Софи, присев на корточки, открыла дорожную корзинку, принялась доставать оттуда бутерброды и красиво раскладывать их на клеенке. Анрэ подошел к ней сзади, просунул руки ей под мышки и приподнял. Она на секунду замерла, потом резко обернулась. Влюбленные страстно целовались, не отрываясь друг от друга, и одежда, как листья с деревьев, полетела на высокую траву – кофточка, блузочка, затем юбка, следом – рубашка и брюки. Они буквально набросились друг на друга, позволив давно обуревавшей их страсти наконец-то вырваться наружу. Трудно было поверить, что еще вчера у Анрэ могли быть какие-то проблемы, – сегодня он был и настойчив, и нетерпелив, и ненасытен, и неутомим. Они буквально катались по земле, и Софи постоянно стонала от наслаждения. Когда все закончилось, трава вокруг была так смята, будто здесь устроили солдатский привал.
Они сидели, прижавшись друг к другу, нагие, как Адам и Ева в Эдеме под древом познания. Слова были не нужны. Софи смотрела на возлюбленного, любовалась его стройным телом и думала: «Вот человек, которого я люблю больше всего на свете. Это моя судьба? Да, это моя судьба».
Анрэ был на седьмом небе: «Она, Софи, станет моей женой и родит мне дочку. Девочку, единственную и неповторимую. У меня опять будет дочка».
– Милый, как мне хорошо! Ты такой… Я и не знала, что так бывает. Я вообще ничего не знала!.. Я хочу, чтоб ты был всегда, я без тебя не хочу… Я тебя люблю.
– Софи… Выходи за меня замуж, – просто сказал он. – И роди мне дочку.
– Непременно дочку? А сына?
– Роди мне дочку, девочку, – тихо сказал Анрэ. – Я прошу тебя. Такую, как ты, – хорошенькую и белокурую. Но только непременно чтобы глаза были карие!
– Хорошо, как скажешь, – веселилась Софи. – Раз надо – будут тебе карие глаза. Только не сию секунду. Чуть позже, минимум месяцев через девять. Ты согласен немного подождать?
– Согласен, – он улыбнулся. – Но замуж-то ты за меня выйдешь? Ты ведь так и не ответила.
– А куда ж теперь деваться, коль тебе так срочно понадобилась белокурая кареглазая дочка?
Анрэ рассмеялся и снова привлек ее к себе.
В пылу страсти они и не заметили, как вдруг налетел ветер, мощный, порывистый. Небо в считаные мгновения затянулось тучами, на землю упали крупные тяжелые капли, и вскоре хлынул настоящий ливень. Влюбленные поспешили укрыться под столетним раскидистым дубом. Струи воды хлестали по его кроне так, что можно было подумать, что это не дождь, а тысячи маленьких барабанщиков колотят по листьям, выбивая какую-то чудесную мелодию. Ливень прекратился так же внезапно, как и начался, и Анрэ, оторвавшись от губ Софи, указал ей на небо:
– Гляди! Видишь, вот там, справа – радуга!
– Это нам ее Господь подарил! – засмеялась девушка. – Наверное, он сейчас смотрит на нас и думает: «И почему это так мало счастливых людей на земле? Ведь нет же ничего проще, чем любить друг друга!»
Кто бы мог предположить, что всего через несколько лет эта страсть уйдет безвозвратно! Что Софи придется с каким-то нечеловеческим остервенением добиваться любви и внимания своего законного мужа, и все это будет безрезультатно! Теперь он совсем чужой, другой человек. Анрэ забыл этот день, забыл тот сумасшедший дождь и то, как они стояли под громадным дубом, как он согревал Софи, когда она замерзла, как они, не обращая внимания на дождь и слякоть, бесконечно любили друг друга. Забыл… Чужой человек… Как же можно забыть такое? Разве не ему казалось тогда, что роднее, чем Софи, никого для него на свете не было? Что произошло? Кто ответит на этот вопрос?
Потом они вспомнили, что ехали навестить бабушку. Как же так? О старушке-то мы совсем и забыли! Заторопились, наспех оделись, прихватили пустую корзинку, выбросив «птичкам» безнадежно размокшие бутерброды, и поспешили вниз к машине, которая вдруг ни с того ни с сего отказалась заводиться. «Прямо как я вчера…» – усмехнулся Анрэ, и это замечание вызвало у обоих приступ счастливого хохота. Какими они были смешными еще день назад, как все странно и как многое изменилось…
Анрэ залез в мотор, долго пытался понять причину поломки, но оказалось, что в баке просто закончился бензин. Тогда они стали тормозить проезжавшие автомобили в надежде хоть немного разжиться топливом, и с первой же попытки им повезло: сидевший за рулем старик с роскошными усами отлил десять литров и не взял денег, лишь одарил парочку теплым взглядом и сказал:
– Брать деньги с влюбленных просто грешно!
Софи даже поцеловала его в щеку, так он ей понравился.
– Эх, где мои двадцать лет? – улыбнулся старик и, как заправский гонщик, рванул с места.
До бабушки добрались быстро. Уже с порога та взглянула на Софи, улыбнулась и спросила у молодого человека:
– Это ты ей такое лицо нарисовал? Я ее никогда такой не видела.
– Какой такой? – удивился Анрэ.
– Счастливой.
Он посмотрел на Софи и сам как будто впервые увидел ее – улыбались и глаза, и губы, и рот, и щеки, и даже лоб. Анрэ подумал: вот что удачный секс делает с человеком!
Но бабушка сказала по-другому:
– Правду говорят: любовь – волшебная сила. Выше любви ничего нет.
– А я такой же, как Софи? – спросил у нее Анрэ.
Старушка окинула его внимательным взглядом и рассмеялась:
– Точь-в-точь такой же. Вас один художник рисовал.
Она была им очень рада, накрыла стол, угощала их всякими вкусными вещами и с умилением смотрела, как они едят.
А они здорово проголодались! Анрэ уплетал за обе щеки и салат, и заливное, и жареного поросенка с картошкой, Софи от него не отставала. Оба раскраснелись, поглядывая друг на друга, и постоянно фыркали.
У Анрэ было необыкновенно легко на душе. «Может, и правда она есть на свете – эта самая любовь?» – думал он. Он рассказал бабушке Софи о себе, своей жизни, об отце, о матери, о том, как она его, Анрэ, любила, как он обожал ее, как страдал, когда ее не стало, и как ему не хватает ее до сих пор.
Бабушка внимательно слушала и кивала головой.
– Да, боль по ушедшим родным остается с нами на все жизнь. Я уж совсем не девочка, а до сих пор помню маму, жалею, что ее нет рядом. Бывает, сижу вот так, думаю о ней, перебираю в памяти события и вдруг вспомню, как нагрубила ей или обидела ни за что… И так горько становится, – она провела рукой по глазам, смахивая накатившую слезу, – так горько… Но что я могу теперь поправить? Ничего…