Дальше Виктория начала объяснять смысл такой работы, как эссе, привела несколько примеров, показала, почему они столь убедительны и в чем сильные стороны каждого фрагмента. Но на этот раз ее откровенно игнорировали. Две девочки на галерке слушали музыку, трое парней смеялись какой‑то своей шутке, кто‑то обменивался записками, а Бекки достала новомодный коммуникатор «Блэкберри» и стала писать сообщения. Виктории словно дали пощечину, она не знала, как быть. Уже не дети, а как себя ведут!
— У нас что, какие‑то проблемы? — наконец негромко спросила она. — Или у вас сложилось впечатление, что на моем уроке можно заниматься своими делами? И забыть об элементарной вежливости? Вам что, совсем наплевать, какие у вас будут оценки? Я понимаю, вы уже выпускной класс, а в колледжи пойдут оценки за одиннадцатый класс, но эссе при поступлении еще никто не отменял, и, если вы провалите английский, это будет хуже, чем многие из вас думают. Вы можете запросто не попасть в тот университет или колледж, который выбрали.
— Да что вы дергаетесь, вы же просто временная училка вместо миссис Бернини! — раздался голос с галерки.
— Миссис Бернини в этом учебном году не вернется. Для нас с вами это может быть плохой новостью, а может — и хорошей, если вы решите извлечь из этого максимум пользы. Если вы готовы к плохим оценкам — ваше дело, только объясняться с деканом будете сами. И с родителями. На самом деле все очень просто: написал работу — получи оценку. А иначе о чем речь?! Уверена, что миссис Бернини была того же мнения. — С этими словами Виктория подошла к Бекки и забрала у нее коммуникатор.
— Вы что?! — возмутилась та. — Я маме сообщение писала!
— Допишешь на перемене. Если у тебя что‑то срочное — иди в канцелярию. А на уроке ты ничего никому писать не будешь. К тебе это тоже относится, — повернулась она к девочке во втором ряду, обменивавшейся записками с Бекки. — Давайте условимся сразу: на моих уроках — никаких «Блэкберри», никаких мобильников и никаких айподов. И никаких записок. Здесь мы учимся писать сочинения. — Никакого впечатления ее слова не произвели, а тут и звонок прозвенел, все поднялись и потянулись к выходу. Никто и не подумал ждать, когда Виктория их отпустит. Виктории ничего не оставалось, как сложить в портфель сданные сочинения. Она расстроилась еще больше, когда оказалось, что второй из двенадцатых классов настроен ровно так же. Для них она была учителем, которого можно не воспринимать всерьез, на чьих уроках можно заниматься своими делами.
Такое впечатление, будто выпускные классы получили инструкцию валять на ее уроках дурака. Когда после занятий к ней зашла Хелен, Виктория была на грани слез. Собирая свои бумаги, она подняла на коллегу жалобные глаза.
— Неудачный день? — сочувственно поинтересовалась та. До этого момента Виктория не была уверена, что находится с Хелен по одну сторону баррикад, но теперь видела, что та настроена дружелюбно.
— Да уж не из лучших, признаться, — согласилась она.
— Нужно немедленно брать их в руки, пока они не сели тебе на шею. С выпускными классами сладу не будет, если они распоясаются. Одиннадцатые обычно до смерти перепуганы, а десятые — просто дети. Девятые же и вовсе младенцы и в первом семестре тоже всего боятся. С ними проще. — Хелен разложила все по полочкам.
— Жаль, что у миссис Бернини не было девятых. У меня получается двойная доза выпускных, — вздохнула Виктория.
— Им только дай — съедят с потрохами, — предостерегла ее Хелен. — Надо быть жестче. Задай им перца! Не пытайся заискивать перед ними или набиваться в подружки. Тем более что ты такая молоденькая. В школе Мэдисон попадаются прекрасные ребятки, и в большинстве своем они большие умницы, но многие обожают манипулировать окружающими и считают, что весь мир у них в кармане. Стоит расслабиться — и о тебя станут ноги вытирать, учти, и родители тоже. Не позволяй им манипулировать тобой! Можешь мне поверить: ты должна быть жесткой. — Хелен говорила очень серьезно, она была опытным преподавателем.
— Наверное, вы правы. Домашнюю работу сдали меньше половины класса, а на уроке все только и делали, что обменивались записками, слали эсэмэски и слушали плееры. Как будто они не на уроке вовсе!
— Прояви строгость! — твердила Хелен, она сама прошла через все это. Они вышли из класса, и Хелен продолжила наставления: — Помногу задавай, пусть попотеют. Ставь им самые низкие оценки за невыполненное задание. Если не слушают или ловят ворон — выставляй за дверь. Отбирай у них цацки. Мигом очухаются! — Виктория кивнула. Ей были отвратительны такие методы, но она догадывалась, что Хелен права. — А на выходные выбрось этих мерзавцев из головы. Займись чем‑нибудь приятным, — заботливо советовала Хелен. — Но в понедельник первым делом задай им хорошую взбучку. Помяни мое слово, вытянутся по струнке и начнут слушать.
— Спасибо! — искренне сказала Виктория. — Приятных вам выходных. — Виктория была благодарна Хелен за советы, и она определенно начинала ей нравиться.
— И тебе! — отозвалась та и пошла к себе в класс забрать вещи.
С тяжелым сердцем Виктория брела домой. Она чувствовала, что с двенадцатыми классами потерпела полное фиаско, да и с одиннадцатым и десятым справиться пока не удавалось. Она уже начинала сомневаться в правильности выбранного пути. Наивная идеалистка с восторженными глазами, ругала она себя. Какая им польза от твоего энтузиазма? Конец недели прошел безобразно, и она опасалась, что случится то, от чего ее предостерегала Хелен: она не сумеет взять ребят в руки — и тогда пиши пропало. Погруженная в эти мысли, Виктория зашла в магазин купить что‑нибудь на ужин и в результате набрала разных сортов мороженого в пинтовых упаковках, три куска пиццы и пакет печенья. Она понимала, это не решение проблемы, но еда ее успокаивала. Придя домой, Виктория сунула пиццу в микроволновку и открыла пластиковое ведерко с шоколадным мороженым. Она съела почти половину, когда вернулась из спортзала Банни. Всю неделю Виктория собиралась ходить с ней на тренировки, но так и не выбралась, отдавая все время подготовке к занятиям. Кроме того, с непривычки вечерами на нее наваливалась усталость. Застав ее за поеданием мороженого, Банни ничего не сказала, но Викторию и без того мучила совесть, поэтому она сразу закрыла ведерко и убрала его в морозилку.
— Ну, рассказывай, как неделя прошла, — поинтересовалась Банни. Она сразу заметила, что Виктория расстроена.
— Так себе. Ребята трудные, да и я у них новый преподаватель. Честно говоря, пока все непросто.
— Сочувствую. Тогда на выходные придумай себе какое‑нибудь развлечение. Погоду обещают роскошную! Я, например, лечу в Бостон, Билл у Джули, а Харлан, по‑моему, собрался на остров Файер. Квартира в твоем распоряжении. — Новость совсем не обрадовала Викторию, которая и без того чувствовала себя одиноко и вообще пребывала в подавленном настроении. Она очень скучала по Грейси — единственной родной душе, которая ее понимала и поддерживала.
После того как Банни умчалась в аэропорт, чтобы успеть на бостонский рейс, Виктория съела пиццу, а потом позвонила домой. Ей хотелось поговорить с Грейс. Трубку взяла мама и немедленно потребовала отчета о первых днях работы. Виктория ответила, что все в порядке, после чего к телефону подошел отец.