— Десять тысяч — это невозможно, — Хильперик покачал головой, не глядя на коннетабля. — Не может быть ни пяти, ни даже двух! Большую часть своих войск Зигебер отправил в Прованс, против ломбардцев. Все мои лазутчики в Метце и Реймсе это подтвердили. Это войско не может быть таким огромным… Король презрительно хмыкнул и добавил:
— Да сейчас во всей Остразии не наберется столько солдат!
— Однако, сир, я их видел! Могу поклясться, они заполнили всю долину!
Хильперик хотел что-то сказать, когда в хижину один за другим вошли еще два человека, такие же красные и запыхавшиеся, как коннетабль. Первым вошел Берульф, один из наиболее надежных военачальников Хильперика, вторым — Годвин. Лицо его было угловатым, волосы, так же как у Хуппа и Берульфа, были коротко острижены сзади, а спереди свисали длинными прядями, но, в отличие от коннетабля и военачальника, бороды он не носил. Берульф выпил несколько глотков из кувшина, передал его своему спутнику и опустился на корточки. Годвин остался стоять. Он хмурился и казался отстраненным, как обычно. Годвин был не из людей Хильперика. Еще несколько недель назад он служил Зигеберу, и каковы бы ни были милости, которыми его осыпал Хильперик, и, несмотря на земли и золото, которые он получил в награду за свое предательство, в глазах остальных Годвин был изменник, недостойный их дружбы.
— Ты, как раз, вовремя! — воскликнул Хильперик, когда узнал его. — Ты говорил мне, что все войска моего брата отправлены в Прованс! А эти тогда кто?
— Сир, это не остразийцы…
Хильперик медленно поднял глаза, боясь услышать от своего шпиона то, о чем он сам уже смутно догадывался.
— Зигебер призвал войска с другого берега Рейна, — продолжал Годвин почти раздраженно, словно бросая королю упрек. — Я говорил вам, что он это сделает!
Хильперик смог лишь кивнуть. И сердце, и горло у него сжались одновременно, кровь застыла в жилах. Да, Годвин предупреждал его об этом не раз. Франки с другого берега Рейна, а также суабы, тюрингцы и саксонцы были вассалами Зигебера. По большей части это были дикие орды полуголых воинов, поклонявшихся Вотану и Тору, с радостью готовых обрушиться на богатые земли соседней Галлии, если пообещать им грабить и убивать вволю…. По отдельности они ничего не стоили, но, объединившись, они одним количеством могли победить любую армию. Хильперик вспомнил, что в Метце, во время свадьбы Зигебера, видел нескольких предводителей этих варваров. Они напоминали медведей — как из-за своих одежд, сшитых из звериных шкур, так и из-за развалистой походки и глухого ворчания — и выглядели одновременно жалкими и пугающими. Полудикари, как те, кто прогнал его из Парижа, вторгшись в королевский дворец бок о бок с его братом, потрясая окровавленным оружием. И вот теперь они снова отозвались на призыв Зигебера. Пять, может быть, десять тысяч…
Внезапно Хильперик осознал, что его военачальники по-прежнему ожидают его приказаний.
— Пусть армия готовится к сражению, — прошептал он.
Хупп пробормотал в ответ что-то, чего Хильперик не расслышал, и трое мужчин вышли. Оставшись один, король закрыл глаза, глубоко вздохнул и поднялся. Это не имело смысла, однако ему оставалось лишь готовиться к сражению и снова, в который раз, оказаться побежденным. Медленно, с отстраненным выражением лица, он облачился в кожаные доспехи с нашитыми металлическими пластинами, надел на руки широкие железные браслеты и подобрал с земли пояс с висевшим на нем мечом. Хильперик некоторое время пристально разглядывал оружие. По прошествии нескольких часов или даже меньше у него не останется ничего, кроме меча, чтобы сражаться — до тех пор, пока хватит сил или пока лавина врагов не сметет его со своего пути. А в Руане Фредегонда, должно быть, даже еще не проснулась…. Кем надо быть, чтобы предпочесть эту грязную, вонючую хижину, мягкой постели и теплу тела красивой жены?.. Хильперик улыбнулся, покачал головой и вышел наружу. Едва он ступил за порог хижины, как недавнее оцепенение сменилось лихорадочным возбуждением. Повсюду слышались крики и отрывистые короткие приказы; группы вооруженных людей занимали позиции, всадники во весь опор проносились мимо него. Пока приближалась группа военачальников, Хильперик поднял руки, чтобы слуги стянули доспехи ремнями и закрепили пояс и ножны. Гул нарастал — теперь можно было различить мерные тяжелые удары о землю сотен шагающих ног.
— Сколько у нас людей?
Краем глаза король заметил, как военачальники переглянулись. Вновь поднявшийся ветер трепал их голубые плащи и швырял им в лица пригоршни крошечных ледяных крупинок.
— Три сотни всадников, ваше величество, — ответил Хупп. — И пять или шесть сотен пехотинцев.
— Еще сотня лучников и пращников, — добавил Дезидерий, возвышавшийся над остальными на целую голову.
— Но это же галлы, — пожав плечами, заметил коннетабль. По его лицу было ясно видно, какого он мнения о боеспособности галлов.
Лицо Дезидерия окаменело. Он тоже был галлом и служил Хильперику гораздо дольше, чем большинство остальных военачальников.
— Хупп берет под командование конницу, — не давая разразиться ссоре, повелительно заговорил Хильперик. — Продвигайся вперед, пока возможно, чтобы оказаться на возвышении, откуда бы тебя все видели. Остальным собрать свои отряды и построить их в два ряда Дезидерий, поставишь своих лучников впереди. Из-за тумана они не смогут далеко стрелять, особенно если ветер усилится, но, может, сгодятся в рукопашном бою. Берульф, ты остаешься со мной…. Ступайте!
Он снова заметил их мимолетный обмен взглядами и отвернулся, прежде чем кто-нибудь осмелился бы сказать то, о чем они все думали: вступать в сражение — безумство. Чем умирать на этой мрачной равнине, проще было бы вступить в переговоры. Однако ни один из них даже не подумал о том, чтобы предать своего короля. Смерть, даже напрасная, даже неминуемая, была все же лучше подобного бесчестья.
С помощью слуги, подставившего ему руки для опоры, Хильперик вскочил в седло и, тут же пришпорив коня, поскакал навстречу войску противника Ледяной ветер, бивший в лицо, немного взбодрил его, заглушив неприятное, тошнотворное чувство, от которого скручивало все внутренности. Минуя ряды собственных воинов, Хильперик обнажил меч и вскинул его над головой; увидев это, солдаты отозвались довольно дружными криками. Однако всё, на что он мог надеяться, — это что Зигебер его выслушает…
Через полмили Хильперик придержал коня и вытянул шею, пытаясь хоть что-то различить сквозь пелену туманной мороси, скрывавшей окрестности. Видно было примерно на сотню локтей вперед, но король явственно различил тяжелый топот пехотинцев и хриплые голоса командиров, выкрикивавших приказы. Кажется, он слишком далеко заехал — нужно было дождаться Берульфа и его людей…. Из-за этой мерзкой туманной завесы Зигебер наверняка пошлет вперед отряды конницы, чтобы указать путь остальным Достаточно одному такому отряду наткнуться на него — и сражение, по сути, будет окончено — так же, как и его жизнь…. Впрочем, какая разница? Хильперик улыбнулся, стер с лица и бороды ледяные капли и снова пришпорил коня. Он все еще продвигался вперед, навстречу невидимой армии, идущей в бой, как вдруг события начали разворачиваться с невероятной быстротой. Сначала перед королем промелькнула группа всадников — не дальше чем на расстоянии полета камня, — потом резкий порыв ветра разорвал пелену тумана, а затем Хильперик услышал конский топот уже у себя за спиной. Он успел лишь развернуть коня и выхватить меч из ножен. Около десяти всадников окружили короля, но в тот момент, когда Хильперик уже готов был вступить в схватку, он узнал Берульфа. Военачальник громко отдал приказ: