Сама-то Рут никогда дальше, чем на сотню шагов, от своей деревни не отходила. Как и большинство селян, кого знала с детства. Только охотники уходили в горы на порядочные расстояния, но никогда — дальше, чем на три дня пути. Подниматься высоко в горы считалось опасным. Того и гляди набредешь на диких огров, в пасть непуганого зверья угодишь или в пещеры-ловушки, где прячутся от солнца горные тролли — да мало ли… А уж о тех землях, что лежат за неприступными горными кручами, окружавшими долину, где высился замок Орлиное Гнездо, говорили нечасто. Там было что-то чуждое, совсем недоступное и почти сказочное. Там в золотом дворце с хрустальными башнями, пронзающими небеса, с фонтанами, плещущими красным вином, жил его величество повелитель всего Гаэлона (то есть, как понимала Рут, всего существующего мира) король Ганелон Милостивый… Который, если ему вздумается, способен взглядом пронзить чудовищные, уму непостижимые расстояния и углядеть кого угодно: а ну-ка, может, этот человек какие-нибудь скверные вещи про своего государя думает или, того хуже, вслух говорит?..
Мечник Тор явился в Орлиное Гнездо не сам по себе. Он пришел из города, носящего название, которое Рут услышала от него впервые в жизни — Арпан. Тамошний владетель послал графу Боргарду пятерых рыцарей с каким-то очень важным посланием. А Тор, влекомый страстью к путешествиям, за этими рыцарями увязался. Рыцари не скрывали от Тора весть, потому как не было в ней тайны. И так получилось, что рыцари не дошли до Орлиного Гнезда совсем немного, попав в засаду диких огров, а Тор сумел выбраться живым и дошел. И послание донес. Только не на свитке, а на словах, потому что свиток вместе с рыцарями сгинул в той жестокой сече.
Два дня после своего появления провел юноша в подвале замка. Граф Боргард самолично допрашивал его со всем пристрастием — Рут сама видела на белой спине Тора гноящиеся буро-красные следы от каленого железа. Вовсе не то, что зеленый юнец почему-то сумел выжить в бою с ограми, насторожило графа. В это-то как раз он поверил сразу же, стоило только Тору рассказать, как один из рыцарей, когда со стен ущелья с воем стали прыгать серокожие чудища, пихнул юношу на тропинку и со своими товарищами прикрывал его отход, сколько мог. Граф Боргард и сам наверняка поступил так же, если б в этом была единственная возможность выполнить взятое на себя обязательство. Сама весть, которую принес парень, вызвала у Боргарда возмущенное недоверие. Что именно спешили рыцари поведать графу, так никто и не узнал. Почти никто. Только Боргард знал об этом и Тор, которому граф под страхом смерти запретил развязывать язык. Да еще узнала Рут, чье неистовое женское любопытство победило строгий наказ графа Боргарда.
Вот что, оглядываясь и вздрагивая, нашептал на ухо милой юный мечник Тор на берегу Ледяной речки: мол, предательски убит злодеями его величество король Ганелон Милостивый! А на престол взошла не особа королевской крови, а маг, никому доселе не известный, однако самый могущественный из всех ныне живущих и когда-либо появлявшихся в землях, где живут люди. И, дескать, владеет этот маг такой силой, что задумал властвовать не только над Гаэлоном, но и над всеми Шестью Королевствами. И рассылает теперь во все города во всех уголках земли свитки с государственными печатями, в которых говорится, чтобы каждый, владеющий землей и войском, явился в Дарбион принести клятву верности новому повелителю.
Рассказал Тор еще и о том, как граф Боргард, когда в первый раз услышал эту весть, затопал ногами и страшно заревел. Не бывать тому, чтобы на престоле Гаэлона восседал, попирая вековой обычай, богами установленный, какой-то выскочка, в чьих жилах ни капли благородной крови нет! Да еще и маг! Скорее небо, перевернувшись, обрушится на землю, чем он, граф Боргард, властелин Орлиного Гнезда, верный рыцарь своего короля Ганелона, будет присягать этой мрази! Так ревел граф, что с низкого подвального потолка падали, обрывая паутину, крупные черные пауки; так ревел, что неумолчно пищащие под камнями пола крысы испуганно замолчали, и не было их слышно еще многие часы, после того как граф наконец успокоился.
Два дня и две ночи терзал Боргард Тора, никого не пуская в тот подвал. Но юный мечник не отрекся от своих слов, нутром ощущая: поверил ему граф, поверил, но боялся самому себе признаться, что жуткая весть — истинная правда. Если ж не поверил, почему тогда не отрядил людей в Арпан, чтобы там все выяснить? Чуял юный мечник: отрекись он, и еще большую злобу вызовет у графа. Два дня и две ночи мучался Тор, жалобными рыданиями пытаясь воззвать к душе хозяина. А потом оставил Боргард юношу. И лишь на утро третьего дня вернулся в подвал.
— Нет свитка с государственной печатью, — сказал граф, — нет и моей веры твоим словам.
Тут подумал Тор, что конец пришел его мучениям. Сейчас граф махнет мечом, и покатится по каменному полу, расплескивая кровь, его голова. Но в Серых Камнях, где огрские племена были так многочисленны и коварны, что люди селились лишь под стенами замков, на счету был каждый меч. Тор еще не знал этого. Не знал и того, что в сем краю люди не убивают людей. Никогда. За одним только исключением: военачальник имел полное право казнить ратника, ослушавшегося приказа. Боргард оставил юному Тору жизнь, но с тем условием, чтобы он никому не смел рассказывать вести, с которой пришел из Арпана.
Однако Тор по причине малолетства и понятной слабости после жарких женских ласк все же проговорился… Впрочем, он почти ничем и не рисковал. Рут выслушала тайну с поразительным равнодушием, покачала головой, поохав для порядку — дескать, чего только не бывает, — и больше к этому разговору не возвращалась. События в неведомом Дарбионе она восприняла как сказку, не имеющую ничего общего с окружающей ее действительностью. Совсем другое волновало Рут. Вот граф Боргард семь дней назад отправил двух ратников на запад, надо думать, к давнему своему товарищу барону Траггану. А зачем, никто и не ведает. Если бы он хотел попросить подмоги, чтобы мстить ограм за пятерых убитых рыцарей, зажег бы сигнальные костры. Нет, тут было что-то другое… Рут раньше никогда не обращала особого внимания на то, что происходит в замке, но теперь-то совсем другое дело! То, что происходило в Орлином Гнезде, касалось и ее милого…
До замка Траггана, носящего название Полночной Звезды, было всего два дня пути, а если поторопиться, и того меньше. Ратники не вернулись. Деревенские видели, как граф ночами вышагивает по западной стене замка, купаясь в лохматом пламени факелов, то и дело замирает, чтобы, приложив ладонь ко лбу, вглядеться в угрюмо молчащие Серые Камни. Ждет. А ну как он, не дождавшись, снарядит еще ратников в Полночную Звезду? А в их числе пошлет и Тора, рассудив так: если боги однажды сберегли юношу от диких огров, которые в безлюдных местах, говорят, таятся буквально за каждым камнем, то они ему и еще раз помогут?
Только одного хотелось Рут: чтобы Тор никуда-никуда от нее не отлучался. И чтобы постылый Стаф как можно дольше не возвращался с охоты. Да Харан с ним! Пусть вообще никогда не возвращается!
Это даже удивительно, как деревенские до сих пор не застукали Рут с Тором. Только Стаф отправился на охоту в горы, Рут почитай что каждый вечер бежала на речку, даже сумерек не имея сил дождаться. Позора, мужниных могучих кулаков, возможного изгнания из деревни и даже смерти самой она не боялась. Рассветным солнышком вспыхнувшая в настрадавшемся сердце любовь неостановимо горела все ярче и сиянием своим затмевала темную муть страха. Рут знала, что рано или поздно все раскроется, но отказаться от встреч с юным мечником не могла. Только вот маменьку было жалко… И должно быть, скорее из-за мыслей о матери женщина всякий раз прихватывала с собой тряпье на тот случай, если кого-нибудь встретит, — вроде постирать она собралась…