В этой части Туманных Болот Кай никогда не бывал. Грязь здесь была скользкая и комкастая — словно толстый слой черного мыла покрывал землю. Грязь не хранила следы, оттиск подошвы болотника тут же рассасывался. Кое-где торчали пучки ярко-алой травы; казалось, сломи сочный стебель, и из разлома непременно брызнет горячая кровь… То и дело приходилось обходить глубокие, но недлинные извилистые низины, на дне которых масляно темнела гнилая вода, источающая резкий запах, от которого тут же начинала кружиться голова и щипало в глазах. Кай не рисковал спускаться в низины, чтобы пересечь их: явственной опасностью веяло от этих низин. Красные Столбы, по расчетам Кая, по-прежнему тянулись по левую руку.
А потом исчезли пучки алой травы, земля стала ровной — и вдруг необъяснимо стемнело, хотя до вечерних сумерек оставалось не менее двух часов. Вернее, даже не стемнело — как-то тускло стало вокруг.
Кай явственно почувствовал, что оказался в каком-то особом месте. Он остановился.
Странно здесь было. Туман стоял неподвижно и походил на сгустившийся воздух. Было темно и тускло, но не как на открытом пространстве, а как в комнате без окон.
Он снова тронулся в путь. И чем дальше шел Кай, тем чаще стали попадаться ему невысокие деревца с ровными голыми стволами. Безлиственные ветви росли из самой вершины и загибались книзу, как прутья, — под тяжестью диковинных округлых плодов, светящихся зыбким светом, похожим на свет гнилушек. Приходилось только гадать, какими эти деревья были до того, как дыхание чужого мира изменило их. Кай осторожно приблизился к одному из таких деревьев, стараясь рассмотреть получше. Округлый плод взорвался совершенно неожиданно, не раздуваясь и не упреждая каким-либо звуком — просто лопнул едкой слизью. Болотник успел уберечь лицо, прикрыв прорези в забрале защищенными латными перчатками руками; слизь, которой оказалось необъяснимо много, окатила Кая с ног до головы. Слизь зашипела на его черных доспехах, и тут же с плеч болотника упал груз дорожного мешка — от ремней, удерживающих мешок, остались только черные, будто обугленные, обрывки. Сильно пострадал к тому же и плащ, укрепленный под ремнями мешка, сам мешок и припасы в нем. Но хуже всего было то, что слизь сожгла почти все амулеты, висевшие на запястьях и на груди болотника, и поясную сумку. Ничего из снадобий и зелий, лежавших в сумке, спасти не удалось. Рыцарь пересчитал уцелевшие амулеты. Их оказалось всего пять. Быстрая Кровь, Ветряные Струи, Абсолютное Молчание, Черный Посох, Тугие Жилы… Сам пояс, сделанный из шкуры Дохлого Шатуна, почти не пострадал — только почернел. Не пострадали и метательные ножи, висевшие на поясе.
Кай решил сделать недолгий привал, чтобы поесть и передохнуть.
Только принявшись за еду, он вдруг почувствовал, что зверски проголодался — так, будто не ел по меньшей мере сутки. Фляга с водой, наполовину полная, слава богам, уцелела, как и меньшая часть продуктов. Глотнув из фляги, юный болотник ощутил, что в утробу его не упало ни капли — пересохшая гортань целиком впитала всю влагу. Каю пришлось выпить почти весь свой запас воды, чтобы утихомирить разбушевавшуюся вдруг жажду…
— Странно… — проговорил вслух Кай, прислушиваясь к ощущениям.
На него явно что-то действовало — какая-то магия, источником которой могли быть эти жутковато светящиеся деревца… Или эта едкая слизь… Или само это тусклое пространство.
Удивительно, почему он никогда не слышал об этом месте. Все земли, лежащие за Стеной, были давным-давно изучены многими поколениями болотников — даже территории, располагавшиеся в непосредственной близости от Порога…
Из черных обугленных обрывков мешка и плаща Кай наскоро соорудил совсем небольшой узелок, который с помощью скрученных в жгут полос ткани закрепил на плече. В узелок болотник поместил флягу, на дне которой еще плескалась вода, несколько лепешек и кусок сушеного мяса — все, что у него осталось.
После еды он не взбодрился, а, наоборот, отяжелел. Глаза его закрывались сами собой, свинцовая усталость переполняла тело. Кай улегся прямо на землю.
Сначала он положил себе отдохнуть не более двух часов, а после этого начать двигаться к Красным Столбам. Он покинет это странное место и войдет в Красные Столбы не со стороны Крепости, а со стороны Порога… Исходя из того, что действия Тварей подчинены чьей-то воле, направляющей орды чудищ так, чтобы они наносили людям максимальный урон, логично было бы предположить: нечто, управляющее Тварями, ощущает врага, атакующего с определенного направления. Следовательно, угрозу с направления противоположного это нечто вряд ли ожидает.
Но собственное состояние по-настоящему тревожило болотника. Он только что поел и выпил воды, но чувство сытости пропало почти мгновенно, и Кай опять ощутил сильную жажду. А несколько мгновений спустя понял, что его снова мучает отчаянный голод. Ни о каком отдыхе уже не могло быть и речи. Нужно было как можно скорее убираться отсюда…
Болотник с трудом оторвал голову от земли и сел. Осмотревшись по сторонам, он вдруг понял, что никак не может сообразить — какое сейчас время суток. Казалось, что с того момента, как он оставил позади себя Змеиные Поросли, прошло много-много часов. Пропитанный туманом сумрак не пропускал к земле свет звезд, и ничего в этом мраке не было видно, кроме смертоносных плодов, испускавших призрачный свет.
Он поднялся на ноги. Голова кружилась, и все тело гудело, словно после тяжелого и долгого боя.
Кай сделал шаг и… остановился.
Ему вдруг стало ясно: он не имеет ни малейшего понятия — в какой стороне располагаются Красные Столбы, в каком направлении он шел до своего привала и в каком направлении ему двигаться дальше. Все вокруг было совершенно одинаково. Он осмотрелся как можно тщательнее, ища хоть какой-то ориентир, но взгляд его скользил по местности, как по льду, не имея ничего, за что можно было зацепиться.
Припомнив древнюю поговорку жителей Туманных Болот: если перед тобой стоит неразрешимая задача, измени что-нибудь и взгляни на нее снова, — Кай просто пошел вперед, избрав первое попавшееся направление. В самом деле, стоя на одном месте, ничего не добьешься…
Он пытался двигаться строго по прямой, но, не имея ориентиров, делать это было практически невозможно. Через некоторое время (четверть часа? два часа?) Кай остановился. Ноги подкашивались от голода. Жажда стянула горло обжигающей коркой. Но остановился он не из-за этого. Прямо перед ним на земле, едва видимые в призрачном свете плодов-гнилушек, лежали обгорелые обрывки его мешка, плаща и сумки. Он вернулся на место своего привала.
Кай замер, покачиваясь от слабости. Он не рисковал усесться передохнуть, потому что не без основания предполагал, что подняться будет крайне трудно. Он не рисковал трогать скудные свои припасы воды и пищи, потому что знал: насытиться и умерить жажду ему удастся лишь на короткое время (если в этом диком месте вообще существует время в привычном своем понимании). Он уяснил, что накрепко заперт в этой ловушке.
В такую ловушку за Стеной Кай попал впервые. Но он знал, что на Туманных Болотах близ Порога часто происходит нечто необъяснимое. В точке соприкосновения двух миров слои чуждых пространств накладываются один на другой, создавая странные и непонятные эффекты. Случалось такое, что в дальних походах к Порогу с целью поиска и уничтожения гнезд Тварей дозоры попадали в некий пространственно-временной мешок. И, проблуждав там всего несколько часов, неожиданно выходили в месте, находившемся в нескольких днях пути от участка Болота, где были до того, как в этот мешок попали. Или наоборот: по какой-то причине оторвавшийся от товарищей рыцарь бесследно исчезал на короткое время, а затем его подбирали — измученного, исхудавшего и полуживого, часто ничего не помнившего, словно он провел в одиночестве многие дни. А случалось и такое, что целые дозоры попросту не возвращались в Крепость…