— Ваши руки, месье, нужно перевязать! Темно-карие глаза уставились на нее, и Беттина была потрясена увиденной в них ненавистью.
— Моя спина навеки искалечена из-за тебя! Какое значение имеет еще один палец! За все будет заплачено, — процедил он. — Я — Арман Готье, мадемуазель, это на случай, если хотите запомнить имя человека, который вас убьет.
Ледяной ужас затопил Беттину при этих словах. Она метнулась к выходу, но мужчина даже не пошевелился. Дверь была заперта. Девушка, широко раскрыв глаза, медленно обернулась.
— Сейчас же откройте! — панически вскрикнула она. Но Готье только расхохотался, жестоко, пренебрежительно.
— Теперь ты знаешь, что я испытывал, когда меня привязали к мачте. Не очень-то приятное чувство, правда, мадемуазель?
— Почему вы делаете это? Почему?
— Глупый вопрос, моя высокородная дама, но с радостью отвечу на него! Видите ли, я мечтал об этой встрече, думал только о том, как убью вас, молился, чтобы Господь отдал вас в мои руки, и теперь вы будете страдать в десять раз больше, чем я тогда. Я не убью вас сразу, мадемуазель Верлен, ибо мгновенная смерть милосердна, а я не испытываю сострадания. Вы будете умолять меня прикончить вас, прежде чем я соглашусь, и смерть придет медленно, от голода и пыток. Но сначала я получу то, за что был наказан, то, чего желал много раз.
Ум Беттины отказывался воспринимать его слова. Это был кошмар наяву.
— За что вас высекли, месье Готье? Он удивленно взглянул на девушку.
— Ты так спокойна! Но это недолго продлится. Меня изуродовали только за намерение, за то, что так и не удалось сделать. Зато теперь я получу все, что мне причитается.
— Но зачем же еще и убивать?
— Потому что вы могли уговорить Мариво отменить наказание, но не сделали этого!
— Поверьте, месье, я пыталась, как могла, умоляла капитана.
— Лгать легко, когда твоя жизнь в опасности. Не принимайте меня за дурака, мадемуазель! — прорычал Готье, расстегивая узкий ремень.
Беттина неверяще уставилась на матроса, но тут в мозгу словно что-то взорвалось.
— Ну что ж, делай что хочешь — изнасилуй меня, убей! — завопила она. — Нужно было умереть от ножа Шона! Слышишь?! Мне все равно, все равно!
Она залилась истерическим хохотом — пронзительным, резким, заполнившим крохотную комнату. Арман Готье нерешительно отпрянул.
— Ты безумна! — прошептал он, пятясь к двери. — Еще не испытала страдания, но уже тронулась умом. Нет никакого смысла начинать сейчас, я подожду, пока не придешь в себя и не станешь сознавать всего, что буду с тобой делать. Я еще вернусь! — прошипел он сквозь стиснутые зубы и, выйдя из комнаты, старательно запер дверь.
Ноги подкосились. Беттина упала на пол. Неудержимые рыдания сотрясали тело. Прошло много времени, прежде чем она перестала всхлипывать. Беттина опять стала ребенком, маленьким, беспомощным, и снова оказалась в большой школьной спальне, на кровати, в темноте, рыдая от одиночества, потому что мама так и не смогла отговорить отца посылать ее в монастырь. Тогда пришла монахиня, ласково заговорила с ней, утешила, погладила по голове. И эти добрые слова наконец убаюкали ее.
Тысячи звезд напоминали мерцающие огоньки свечей на бархатном пологе неба. Где-то в одном из кабачков матрос Арман Готье напивался до бесчувствия, но здесь, в его убогой комнатенке, Беттина крепко спала, не обращая внимания на клопов и мышей.
Она открыла глаза, только когда солнце стояло высоко в небе. Недоуменно оглядевшись, девушка тряхнула головой, пытаясь вспомнить, почему находится в этом странном месте. Может, Тристан привез ее сюда? Но ведь она сбежала с его прекрасного острова и добралась до Сен-Мартена. Высадилась на берегу, отправилась на поиски жениха, а потом… потом…
— Нет! — охнула она, вспомнив все, что было вчера. — Господи, нет!
Зачем она пришла в себя? Лучше бы окончательно потерять память, чем оставаться здесь и считать минуты до возвращения Армана Готье. Какие ужасные пытки он замышляет?
Беттина уже ослабла от голода. Дальше будет еще хуже. Неужели он не даст ей даже куска хлеба? Готье вернется, и тогда…
«О, Тристан, почему ты не спасешь меня на этот раз. Но боюсь, я перехитрила тебя… и теперь нас разделяют сотни миль… если только ты уже не забыл обо мне…» О чем она думает? Разве хочет, чтобы Тристан пришел на помощь? Беттина еще раз оглядела унылую комнату; слезы навернулись на глаза. Любая судьба лучше того, что ее ожидает в руках Готье, даже жизнь с Тристаном. Но Тристана здесь не было, значит, оставалось только одно — мгновенная смерть.
Закусив губу, Беттина встала и медленно подошла к открытому окну. Балкона не было, не было даже выступа, по которому можно пройти к другому окну.
Немного правее виднелся небольшой навес над задней дверью, прямо под окном лежала поленница дров с обрубленными сучьями, торчащими во все стороны, как копья.
Беттина села на подоконник, свесила ноги наружу, наслаждаясь последними мгновениями жизни; и иронически улыбнулась, подумав о том, что сбежала от самого красивого мужчины, которого встречала в жизни, только чтобы прийти к такому концу!
— О, Беттина, какой же ты была дурой! — пробормотала она и, глубоко вздохнув, хотела уже разжать пальцы. Теперь остается только наклониться, и она полетит вниз. Но какая-то часть души все еще упорно цеплялась за жизнь, даже если дальнейшее существование означало лишь долгие мучения и пытки.
Беттина спустилась обратно. Нет, она не может сделать этого. Лучше закричать, и кто-нибудь придет на помощь. А что если вернется Арман Готье и все-таки придется выпрыгнуть из окна? Только постараться миновать эти торчащие сучья.
Беттина вновь взглянула на улицу. Нет, поленница слишком велика, она обязательно врежется туда. — Навес!
Беттина выбросила из окна узелок вещами, выбралась наружу, повисла на руках, уцепившись за подоконник, и только сейчас поняла свою ошибку — следовало бы присесть на подоконнике и прыгнуть в сторону навеса. Но было поздно. Беттине не хватило сил, чтобы подтянуться.
Одна рука соскользнула, тело качнулось в сторону. Девушка успела схватиться за подоконник как раз в тот момент, когда соскользнула другая рука. Навес оказался почти под ней, но прыгнуть на него по-прежнему было невозможно. На этот раз восстановить равновесие оказалось еще труднее, и Беттина знала — осталось всего несколько секунд, прежде чем силы окончательно покинут ее. Упираясь ногами в стену, она смогла раскачаться, и хотя все еще боялась прыгать, утешала себя мыслью, что в любом случае погибла бы.
Беттина оттолкнулась еще раз, разжав пальцы, упала на колени в самую середину старого холщового навеса и быстро схватилась за края — туго натянутое полотно подкинуло ее и бросило на закрытую дверь. Девушка, задыхаясь, сползла на землю, не зная, плакать или смеяться, удивляясь, почему не попробовала сбежать раньше. Но, взглянув вверх и увидев, как высоко находится окно, испугалась собственной смелости. Зато, благодарение Богу, она свободна и теперь может вновь отправиться на поиски графа.