— Слишком примитивно, командир! — сказал Корнеев, когда она накануне вечеринки поделилась с ним своими.планами.
— Дорогой мой Евгений, в основе всех преступлений лежат весьма простые мотивы. Преступники же зачастую попадают в примитивные ловушки, потому что ожидают от ловца изощренного хитроумия.
— Полагаешь, тебя считают ловцом?
— Возможно. Мы появились здесь непосредственно после убийства Лейтера, это само по себе подозрительно.
Корнеев не стал больше возражать, хотя идея «подразнить зверя» пришлась ему не по душе.
Лайма тем временем начала приводить план в исполнение. Итак, Чуприянов был «охвачен». Теперь предстояло кинуть наживку следующему карасю. Она решила, что им должен стать Бабушкин. Он совершенно непредсказуем: в любой момент может подхватиться и убраться восвояси, сославшись на выдуманные обстоятельства.
Однако Бабушкина в гостиной не оказалось. Лайма зорким глазом оглядела окрестности, но не нашла его. Отправился в ванную комнату? Она решила, что это даже хорошо — никто не помешает ей обрушить на его голову свою легенду.
Дюнин уже показал им обе ванные на первом этаже. Одна была слишком далеко, до нее надо добираться через анфиладу комнат, вряд ли Бабушкин отправился туда. Вторая находилась совсем рядом. От входной двери направо, по коридору до конца.
Как только Лайма свернула в этот самый коридор, она услышала громкие голоса. Ссорились две женщины. Учитывая то, что Саша продолжала пить шампанское в компании Анисимова и Гракова, расклад был понятен — Леночка и Венера.
Лайма даже знала, из-за чего они ссорятся. Вернее, из-за кого. Она сбросила туфли и взяла их в руки. На цыпочках подкралась поближе к ванной и навострила уши, чтобы не пропустить ни одного слова.
— Не твое собачье дело, почему я напилась! — визгливым голосом говорила Леночка.
— Да пей сколько хочешь, хоть упейся, — резко бросила Венера. — Только к людям не приставай.
— К людям! — передразнила Леночка. — Ты видела себя со стороны? У тебя при виде Артура слюни текут.
— А у тебя не текут?
— Пошла ты!
Они еще некоторое время ругались, потом словесная перепалка зашла в тупик, и Лайма нырнула в ближайшую комнату, чтобы переждать исход из ванной. Венера удалилась, хлопнув дверью, а Леночка осталась. Внутри продолжала шуметь вода, но шум этот сопровождался теперь отчаянными всхлипами. «Ну, вот, — смятенно подумала Лайма. — Пьяные слезы». Она была уверена, что слезы проливаются по Корнееву. В конце концов, девицы из-за него поцапались.
Когда она постучала в дверь, Леночка открыла незамедлительно.
— Лайма! — воскликнула она. — Я рада, что это именно ты!
— Что случилось, Лена? Почему ты плачешь?
— Я хочу уехать, — пробормотала та, прижимая к лицу полотенце.
— Ну, зачем же так сразу… Уехать! Почему уехать?
— Здесь происходят всякие ужасные вещи.
Лайма решила, что ослышалась. Ужасные вещи?! Эти самые слова она только что говорила Чуприянову! Неужели напала наконец на золотую жилу и услышит сейчас что-то действительно интересное?
— Лена, — проникновенно сказала Лайма, почувствовав, что на спине от напряжения появилась липкая дорожка пота. — Объясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду. Какие ужасные вещи?
— Я не могу сказать. — Леночка оторвала полотенце от лица на одну секунду, а потом снова уткнулась в него носом. — Я просто не могу.
— Но почему?
— Потому что это опасно, — ответила она, отбросив полотенце в сторону. Лицо у нее было абсолютно несчастным.
Лайма ощутила внезапный холодок в сердце. Как будто она стояла перед глубоким колодцем и заглядывала вниз, в гулкую пустоту. Стараясь унять дрожь, она взяла Леночку за руку и крепко ее сжала:
— Ты должна мне все рассказать. Я смогу тебе помочь. Обещаю, что помогу. Что бы это ни было.
— А вдруг меня убьют? — спросила хозяйка дома изумленным голосом, словно и сама не верила в подобное предположение.
Лайма не стала ахать и охать, а коротко спросила:
— Кто?
— Боже мой, я просто сошла с ума! — воскликнула Леночка, неожиданно перепугавшись. Она даже закрыла себе рот ладонью. Алкоголь продолжал вытекать из ее глаз жидкой водицей.
— Кто?!
Лайма готова была схватить ее за шею и прижать к кафелю, чтобы она наконец перестала тянуть кота за хвост.
— Понимаешь, я думала, что это не имеет никакого значения… — Леночка перешла на шепот. Потом принялась двумя руками утирать слезы. — Я думала, это все не всерьез. А оказалось, что даже слишком серьезно.
— Да не говори ты загадками! — прошипела Лайма. — Кого ты боишься? Кто тебе угрожал?
И тут по закону подлости прямо под дверью раздался резкий голос Дюнина:
— Ленка, ты тут?
Та вздрогнула и громко ответила:
— Да, да, я тут, сейчас приду.
— Не сейчас — немедленно, — у него был такой тон, словно он собирался устроить ей порку розгами. — Я не уйду, пока ты не выйдешь.
— Подожди минутку! — попыталась задержать ее Лайма, но — напрасно.
Леночка полетела на зов супруга, отмахнувшись от нее на ходу:
— Не обращай на меня внимания! Я просто перепила.
— Но ты сказала…
— Потом, ладно? — И она пулей вылетела за дверь.
Лайма готова была рвать и метать. Догнать ее? Отбить у Дюнина? А если это он так запугал Леночку? Тогда он сразу поймет, что жена ляпнула лишнее, и им обеим не поздоровится. Остается только дождаться удобного момента и попытаться еще раз остаться с ней один на один.
Лайма вошла в гостиную и поискала глазами супругов Дюниных. Они стояли в уголке и решали вопрос, когда подавать горячее. Слезы на Леночкиных глазах высохли практически мгновенно, не оставив даже следа, хотя рыдала она по полной программе. С пьяными всегда так. Они падают — и не бьются, плачут — и не покрываются пятнами.
Корнеев притиснул Венеру к окну, на котором стояли одинаковые горшки с одинаковыми фикусами, и принялся охмурять ее со всей доступной ему страстностью. Вид у Венеры был всполошенный, как у согнанной с насеста курицы.
— Вам ведь нравится подводное плавание? — напирал Корнеев, поедая ее глазами. — Нравится?
— Ну… В принципе…
— Я к нему с детства пристрастился, — признался Евгений с мечтательным выражением на лице.
— Давайте сегодня не будем предаваться воспоминаниям, — пискнула Венера.
Усы Корнеева, похожие на замшевый шнурок, который хотелось обязательно потрогать, парализовали ее волю.