Моллен остановился и снова взглянул на Мэри. Она продолжила деловым тоном:
— Возможно, они в каком-то смысле выставили его на обозрение. Так или иначе, мы наконец заставили его вспомнить, но узнали не так и много. Проблема в том, что, как вы знаете, вернувшаяся часть его разума не способна к прямому общению. Самое большее, на что мы способны, — это заставить его говорить вслух с самим собой. Так что мы смогли только подтолкнуть его память и слушать, как он переживает все это заново.
— Но это не так уж мало, — заметил Джим.
— Да, но остаются провалы. Очень загадочные провалы, — отозвалась Мэри.
Когда она задумывалась, ее брови сдвигались на переносице и выпрямлялись. В третьем классе учительница Джима делала так же.
— Он говорил сам с собой и только упоминал, что именно случилось. Он не описывал события и не излагал их по порядку. Тем не менее мы уверены, что какое-то время Пенар был пленником лаагов. Наверняка их не меньше нашего интересовало, как корабль может воспринять мозг пилота. Наверняка именно они забрали его мертвое тело для осмотра. Отсюда следует, что если даже они и не знали этого раньше, теперь они на шаг впереди, потому что знают, как мы устроены. Корабли лаагов всегда самоуничтожаются при опасности попасть в плен, так что мы до сих пор не имеем ни малейшего понятия о том, как устроены сами лааги.
— Но вы же сказали, что он от них ушел, — подтолкнул ее Джим. Его куда больше интересовало, что сделал Рауль, чем что узнали о нем лааги.
— Скорее всего, — продолжила Мэри, — они не поняли, что Рауль может передвигать корабль силой разума; мы, кстати, до сих пор не поняли, как у него это получается. Но двигатели, очевидно, были уничтожены к тому моменту, как он попал к лаагам, так что они, наверное, ужасно удивились, когда он внезапно решил отправиться домой, взлетел и направился обратно.
Джим покачал головой.
— Это... — У него не хватало слов. — Но при чем тут я?
— Как я уже сказала, — отозвалась Мэри, — мы научились стимулировать его память...
Она коснулась клавиш панели управления на столе, и раздались звуки птичьей песни, шелестящих на ветру листьев, потрескивающих веток и сквозь все это — журчание текущей воды.
— Мы записали звуки из тех мест в Канаде, где он вырос, — объяснила Мэри. — Это был звуковой, или, если хотите, электронный курс лечения, чтобы он рассказал нам свои воспоминания. Из того, что мы слышали, мы выделяли все больше и больше сигналов, пока не научились распознавать воспоминания вроде тех, которые, как мы считаем, относятся к его плену у лаагов.
Джим кивнул, все еще не совсем понимая, при чем тут он.
— Мы собираемся использовать этот же метод в усложненном виде, чтобы как можно больше приблизить ваш разум к его, — продолжила Мэри.
— Мы хотим, чтобы ты думал как Пенар, как будто ты — это и есть он, — вмешался Моллен.
— Одновременно, — сказала Мэри, — мы будем использовать разновидность этого метода, чтобы как можно больше сблизить ваш разум и мой. Поскольку у нас обоих живые тела, мы можем принимать лекарства уже установленными способами... — Она сделала паузу, нажала кнопку на панели и произнесла в переговорное устройство рядом с панелью: — Ола, доктор Нейс уже пришел?
Седовласая секретарша ответила что-то неразборчивое.
— Доктор Нейс? — резко переспросила Мэри. — Он еще не пришел?
Из устройства донесся еще менее разборчивый ответ.
— Сообщите мне, когда доктор Нейс придет, — Мэри снова выделила докторское звание. — Спасибо, Ола. Да. Нет, ничего. Просто не забудьте сообщить.
Она снова посмотрела на Джима и Моллена.
— С доктором Нейсом вы скоро познакомитесь, Джим. Теперь он будет за вами присматривать. Обращайтесь к нему с любыми медицинскими проблемами, даже если порежетесь бумагой, открывая конверт.
— Ты понял, Джим? — поинтересовался Моллен. — Это приказ. И вообще, запоминай все, что Мэри велит тебе сделать; с настоящего момента это имеет силу моего приказа.
— Да, сэр, — сказал Джим. — Но... — Он прервался и начал заново: — Извините, — обратился он к Мэри, — но я не понимаю, зачем мне сближать мой разум с вашим, или как вы это называете.
— Просто чтобы я могла как можно ближе наблюдать ваш контакт с Пенаром. — Ее прервало переговорное устройство, из которого снова донеслись неразборчивые звуки.
— Да? — сказала она. — Ну так пригласите его.
Дверь из приемной открылась, и в кабинет вошел невысокий худой мужчина лет тридцати с прямыми черными волосами и резкими чертами лица. При ходьбе он слегка наклонял верхнюю часть тела вперед, словно бы упрямо стараясь выжать как можно больше из своего роста.
— Это доктор Эймос Нейс, — представила его Мэри. Джим поднялся на ноги, не зная, как следует приветствовать вновь пришедшего. Нейс подошел к нему, и они пожали друг другу руки. Рукопожатие у Нейса было твердое и энергичное до нервозности, как и весь его облик.
— Так вы Джим Уандер, — сказал Нейс. В его выговоре слышался акцент восточного побережья.
— Верно, — ответил Джим.
Они снова сели, Нейс справа от Джима.
— Ну так мы готовы? — спросил Нейс у Мэри.
— Да, готовы, — ответила Мэри. — Это не значит, что мы можем начать в ближайшие пять минут...
Ее снова прервало переговорное устройство.
— Ах да, — сказала она секретарше, — я забыла вас предупредить, что попросила его тоже зайти сегодня утром. Попросите его войти.
Дверь опять открылась. Вошел крупный мужчина с избытком веса даже для своего роста. Лицо у него было квадратное, со вздернутым носом, каштановые волосы подернуты сединой.
— Присядьте, Колин, — сказала Мэри с куда большей теплотой, чем при обращении к Нейсу. — Это Джим Уандер. Джим, это Колин Истои. Он будет занимать мое место, пока я сконцентрируюсь на работе с вами и доктором.
Колин тяжелой поступью подошел к Джиму, пожал ему руку и сел с другой стороны.
— Итак, — сказал он. Голос у него был неожиданно низкий для такой дружелюбно-легкомысленной внешности. — Мы готовы начать?
— Эймос как раз об этом спрашивал, — отозвалась Мэри. — Спасибо, что подошел. Как скоро ты можешь подменить меня?
— Да хоть сейчас, если хочешь, — уверил ее Колин. — Мой отдел уже несколько недель функционирует сам по себе. Тебе, конечно, придется просветить меня насчет новейших данных, если появилось что-то, что мне нужно знать.
— Мы займемся этим сегодня, — сказала Мэри. — А завтра... — Она перевела взгляд на Эймоса Нейса. — ...мы с Джимом начнем работать с вами.
— Я мог бы сегодня провести несколько предварительных тестов с полковником Уандером, — предложил Нейс. — Таким образом...
— Нет, не надо, — возразила Мэри. — Он живой человек, и ему, как и всем нам, нужно время, чтобы переориентироваться. Но вы можете пообедать с ним и распланировать наше расписание работы, чтобы учесть его предложения. Джим, вы должны целиком погрузиться в нашу работу. Если в предложениях Эймоса вас что-то не устраивает, вы так и скажите; если это можно исправить, то мы исправим. Не забывайте, Эймос — мы подстраиваемся под Джима. Не под меня, и уж никак не под вас и вашу команду.