Сквонки, похоже, были чем-то вроде верных псов. Джим обдумал эту идею. Сравнение, конечно, натянутое; оно основывалось только на двух моментах испытанного их сквонком удовольствия. Возможно, стоило подойти к вопросу более логическим путем.

Первое: он ощущал сильные эмоции сквонка.

Второе: он не знал, чувствовал ли сквонк эмоции его и Мэри. Вообще-то...

Третье: он не знал, осознавал ли сквонк их присутствие в своем мозгу. Может быть, он не слышал и не ощущал их присутствия; а может, он слышал их, но не обращал внимания, потому что они не имели отношения к его обычной жизни.

Джиму надо было проверить, слышал их сквонк или нет; и лучше бы Мэри не знала, что он проводит эту проверку.

Тут Джим подумал о том, какой доступ имела Мэри к его разуму. Сам он слышал ее только тогда, когда она направляла на него свои мысли. Она тоже слышала Джима, когда он обращался к ней, — это ясно.

Но вот когда он просто решал в уме какую-нибудь задачу, например рассчитывал подходящий маршрут поиска второго заброшенного корабля лаагов, она, похоже, этого распознавать не могла.

Судя по всему, они с Мэри слышали друг друга только при прямом обращении.

Он вернулся к сквонкам, основной теме своих размышлений. Почему бы не использовать систему образов? Он мог бы представить, что говорит прямо со сквонком, как с Мэри, и посмотреть, как тот отреагирует.

Джим представил, что он лааг и хвалит этого сквонка.

Его правая рука вибрировала, легко касаясь вытянутой шеи сквонка. «Хороший сквонк», передавал он своими прикосновениями. «Хороший, хороший сквонк. Трудолюбивый, честный сквонк. Прилежный сквонк, замечательный сквонк...»

К собственному восторгу и удивлению, Джим начал ощущать волну ответных эмоций от сквонка. Он реагировал точно так же, как если бы настоящий лааг хвалил его прикосновениями руки. Джим вошел в роль лаага, усиливая похвалу. Изучая поступающие к нему эмоции сквонка, он почти ощущал чужими мышцами и связками прикосновения, доставлявшие сквонку столько удовольствия. Внезапно он заметил, что сквонк начал привлекать внимание соседей по очереди.

Сквонк уже начал вытягивать шею от удовольствия. Еще немного — и он бы перекатился на спину, вытянув вверх красные ступни. Джим поспешно отбросил этот образ и сопутствующие мысли.

Он срочно велел себе подумать о чем-нибудь еще. Особо стараться ему не пришлось, потому что тут ему невольно помогла Мэри.

— Что-то наш сквонк странно себя ведет, — заметила она.

— Правда? — ответил Джим. Он перестал хвалить сквонка, и тот втянул шею, хотя его все еще переполняла радость. — Я не обратил внимания.

— Он вел себя так же, когда лааг похвалил его по дороге сюда. Шею он вытянул точно так же.

— Да? Жаль, что я не заметил, — сказал Джим. — Я думал.

— Хорошо бы ты не погружался так в размышления, — сказала Мэри. — Или по крайней мере скажи, как тебя вызывать из них. Может случиться что-то важное, а ты не заметишь, и мне будет тебя не дозваться, как сейчас.

— Думаешь, важно, что сквонк вытянул шею?

— Не знаю. Соседние сквонки смотрели на него так, будто он делал что-то необычное.

— Может, сквонки так упражняются, даже если лаагов нет рядом. А может, он вспоминал, как его похвалили, с такой силой, что даже стал повторять свои действия. А остальные сквонки могли так на него смотреть из ревности.

Объяснение даже самому Джиму показалось натянутым.

— Может быть... — сказала Мэри с сомнением.

— Ты сама говорила, что у их поведения может быть миллион причин, до которых мы никогда не додумаемся, потому что их чуждый разум заставляет их по-другому воспринимать вселенную, или что-то в этом роде.

— Я знаю, — сказала Мэри, — но я все равно хочу понять, почему сквонк так поступил. Эта информация может помочь нам разгадать лаагов. Любая информация может помочь.

— Ты права, — отозвался Джим. Он поколебался, но потом решил, что стоило предупредить ее о новых возможностях.

— Я краем сознания экспериментировал с нашим сквонком, — сказал он ей. — Хочу найти способ достучаться до него — научиться командовать им, как лааги, чтобы можно было посылать его куда-то и заставлять что-то делать. Если получится, может, мы сумеем заставить его провести нас по городу.

— Здорово, — сказала Мэри, — просто замечательно.

— Рад, что ты одобряешь.

— Джим, ты и без моих идей замечательно справляешься, — отозвалась она. — Со мной трудно, я знаю. Со мной всегда трудно. Если уж мне попадет вожжа под хвост, то я все сметаю на своем пути. Такая я подлая.

— Ну и что? — ответил Джим. — Я и сам подлец.

Это точно, подумал он про себя и поморщился. Мэри, к счастью, этого почувствовать не могла.

— Не слишком, по сравнению со мной. Говорю тебе, ты меня плохо знаешь, — сказала Мэри. — Так или иначе, если ты сможешь провести сквонка по городу, это будет просто потрясающе. Скажешь, как у тебя пойдет дело? А то я буду только гадать и не решусь спросить, насколько ты продвинулся.

— Буду держать тебя в курсе.

Они закончили разговор. Джим чувствовал себя виноватым. Он постарался избавиться от этого чувства, напоминая себе, как Мэри, генерал Моллен и остальные загнали его сюда, но это не помогало. Обида потеряла остроту. «Да что со мной такое, — подумал Джим, — одно доброе слово от нее, и я перекатываюсь на спину, как сквонк».

Тем не менее дружеское общение с Мэри, вот как сейчас, было намного приятнее конфронтации.

В этот момент сквонк внезапно втянул ноги так, что виднелись одни только красные ступни, потом шею, пока вся голова, кроме носа и рта, не исчезла, и опять перекатился на спину. Он несколько раз мягко качнулся туда-сюда, пока оболочка не пришла в равновесие, и замер.

Глава восемнадцатая

— А он не умер? — спросила Мэри.

— Нет, просто спит, — успокоил ее Джим. — Эти сквонки, похоже, спят, когда им вздумается. Если подумать, лааги тоже наверняка так делают, по крайней мере иногда. Помнишь тех лаагов у входа — у них были втянуты руки, ноги и головы, и они сидели на полу, как цилиндры?

— А почему ты так уверен, что это именно сон, а не что-нибудь еще?

— Потому что ему снятся сны.

— Сны? — Мэри заколебалась. — Настоящие сны, как у нас с тобой?

— Точно. Я улавливаю куски — будто смотришь на безумный монтаж из кусочков сотен записей.

— Хотела бы я быть в его разуме, как ты, — вздохнула Мэри. — Что ему снится? Ты различаешь содержание его снов?

— Если сосредоточиваюсь, — сказал Джим. — Слушай, помолчи немного, чтобы меня не сбивать. Сны у него достаточно четкие, но мне надо сосредоточиться, чтобы по-настоящему увидеть их. Не то что они интересные — ему только работа и снится.