— Нет. Лично я — иду.
Поднимаю поводья, тяну за собой мотающие головой скелеты в город. Надеюсь… надеюсь, все будет нормально. Я впервые в незнакомом городе. Правда, уже не утро. Но все равно. Мало ли что там.
18:32
Там улицы. Грязные, вонючие. Нечистоты, стекающие по придорожным желобам в реку, и грязные волосатые личности, бредущие по своим делам. Бабы одеты без изысков: — серая юбка, простая кофта — суровый вид приличной женщины.
Разок, правда, мимо проскакало что-то воздушно-розоватое, но я рассмотреть не успела: баба это или мужик.
Прохожу сейчас мимо огромного кряжистого великана. Я ему как раз по пояс буду. А вроде не мелкая. На меня смотрят чуть туповато, поправляя на голове железный шлем и пережевывая что-то черное. Или это зубы? Неважно.
Опускаю голову, натягиваю сильнее капюшон и пытаюсь быть как можно незаметнее.
Где у них тут трактир?
Маг высунулся. Ткнул пальцем вбок, поправил платочек и скрылся обратно. Его, кажется, мутит. Или просто ему подурнело на свежем воздухе. Еще бы. Он стоять-то не может. А тут целое путешествие.
Послушно сворачиваю в неприметный переулок, закончившийся тупиком и вывеской с изображением разодранной курицы. Такое ощущение, что художник пытался показать, как вкусно у курицы внутри… ну там всякие органы (сердце сердечком изрядно позабавило).
— Помоги спуститься.
Оборачиваюсь и иду к дверце кареты. Она трясется, явно заклинило.
— Я не могу выбраться!
Тяну дверь на себя, упершись ногой в стенку кареты. Да, блин, ну что ж это такое?
18:44
Открыла. Маг упал на меня, не удержавшись. Сидим в грязи. Я понимаю, что зря сегодня мылась. Маг сказал, что это ничего, сейчас нормально поедим — и домой снова мыться, благо зомби меня слушаются и еще воды натаскают.
Тоже мудро решила не нервничать, выковыривая постоянно падающего мага из грязи.
18:48
Заходим в трактир.
Все столы заняты. Народу — тьма… причем люди тут в явном меньшинстве. Изучаю стол с семью гномами плотной наружности и с жуткого вида всклоченными бородами. Громкий хохот над неприличным анекдотом и поедание мяса руками прочно убедили меня во мнении, что Белоснежке на редкость не повезло. Ну они там ее вроде вообще в гроб вогнали и похоронили. После того как сделали счастливой домохозяйкой в доме у семерых мужиков, которые баб не видели годами.
Бедняжка. Принц явно увез труп. Она просто не смогла очнуться.
— Мы идем или нет? Опять ты в облаках витаешь, — прошипел маг.
Поправляю его руку, перекинутую через мое плечо, и утаскиваю к единственному свободному угловому столу. Правда, на нем кто-то спал, откинувшись на стену и закрыв лицо шляпой. Но мне это сейчас глубоко параллельно.
Грязные, ободранные, усталые, ищем глазами разносчиц, ожидая, когда можно будет заказать поесть.
Маг так вообще едва ли не скулит от голода и так явно принюхивается к запахам, идущим с кухни, что это просто неприлично.
О, разносчица. Куда?!
Во зараза! Хоть бы подошла. Маг послал меня к стойке.
Я… пошла. Там сидела куча народу, и пробиться… не удалось. Докричаться тоже. Плюс меня еще и облапали по дороге, да так, что задница явно завтра покроется синяками. Вот она, суровая мужская приязнь. Здесь не говорят сопливое «нравишься», здесь бьют по заду так, что трещат кости, и грубо ржут, если орешь при этом.
— Не дают. Меня тут вообще не замечают! И как только узнали, что я баба?
— Ты на грудь себе смотрела? Я бы тоже не догадался, что мужик.
— Сам же сказал, что худосочная.
— Я соврал. Ты все-таки с горшком стояла.
Я только отмахнулась. Сидим, ждем, хмуримся. Прошел час.
19:30
— Заказывать че-нить будете? А то сидите, сидите. Че сидеть? Валите отсюда или заказывайте, это вам не дом терпимости.
Толстое наглое чмо женской наружности колыхалось прямо передо мной, слюнявя карандашик и пережевывая что-то вроде жвачки.
— Заказываем что есть? — Трясу мага.
Маг спал рядом, не выдержав нагрузки. У него еще и температура поднялась. Горячий, бредит. Говорит что-то о сосисках и колбасе…
— А че надо?
Понимаю, что начинаю заводиться. Я тут столько сидела, чтобы меня обхамили и ушли? Да, мы выглядим, как бомжи из леса. В рваной, грязной, мокрой одежде, вонючие, ибо вляпались не просто в грязь, а в особый вид навоза, когда падали из кареты, но это не повод хамить клиенту!
— Мясо надо! И салат неси. И воду!
Неприличный хохот дамы. Завороженно смотрю, как колышется огромный живот. А может, это не человек? Ну тоже какой-нибудь новый вид. Это я тут называю гномов гномами, эльфа эльфом и так далее. На самом-то деле мозг просто переводит все в нужные слова, и общаюсь я со всеми отнюдь не на русском. Н-да…
— Воды! Вода у лошадей в поилке, деточка. Вали отседа, неча место занимать.
И это чмо развернулось, задрало нос под дружный гогот окружающих и пошло обратно к барной стойке.
Сижу и смотрю ей вслед. Только что погибла моя мечта вкусно и сытно поесть. А я так хотела. Вот шла и думала, что поем. И запах мяса.
— Ммм… ну что, нам несут, да? — Маг привстал со стола и огляделся по сторонам. — Кушать скоро будем?
Красный, с температурой и очень уставший, он смотрел на меня с надеждой и пытался улыбнуться. Понимал, что слаб и зависит от моих капризов. Я же смотрела вслед удаляющемуся жирному заду и чувствовала, как в груди поднимается бешеная кипучая ненависть, кожу под рубашкой обожгло, амулет раскалился докрасна, отзываясь на мои эмоции.
В следующий момент между моих скрюченных пальцев, завывая вихрями воздуха, появился неслабый такой пульсар, сверкающий сотнями молний. Взвизгнул, вырываясь из ладоней, пролетел вперед и врезал в доски между ног бабищи так, что ударной волной ближайшие столы снесло назад вместе с посетителями, лавками и едой.
Сижу, сжав зубы, тяжело дыша и чувствуя, что меня шатает от оглушающего чувства пустоты внутри. Словно отдала все силы разом.
— Не зря я все-таки тебя учил.
Поворачиваю голову и смотрю на сидящего рядом мага. Упираясь в ладонь подбородком, он покачивался, мягко улыбался и явно пытался не упасть.
— Неплохою. Еще бы чуть выше… и от этой мадам ни хрена бы не осталось. Зато какой заход в город! Новая ученица мага, которой не подали бекон, за это она превратил в фарш разносчицу. Впечатляет. Думаю, даже король бы заинтересовался.
Слово «ученица» прошло по таверне из уст в уста. Народ смотрел на меня с благоговейным ужасом и запоздалым интересом.