И он повел их маленький отряд к неохраняемой теперь двери и открыл ее. Пройдя через множество тонких, прозрачных занавесей, они оказались в красивой, ярко освещенной комнате, посередине которой играл струями фонтан. Пьеник, одетый в алые одежды, повернулся и посмотрел на вошедших. Приемный племянник и раб Тома немедленно распластался ничком на полу перед своим сородичем.
— Встань, подданный, — приказал пьеник в красном. Он подал племянничку Тома руку, и вскоре они уже оба стояли, прижав нос к носу, касаясь друг друга длинными бородами и не спуская друг с дружки радостно сверкающих глаз. — Чем я обязан такой чести?
— Вот, радуйся, о трижды благородный господин! — воскликнул племянничек. — Тебя сейчас казнят!
— Вряд ли это повод для того, чтобы радоваться, подданный, — негромко возразил пьеник в красном.
— О, неужели нет, благородный господин?
— Для пьеника класса пьоника это не радость, подданный. Вероятно, ты спутал мое положение со своим.
Племянничек тут же снова грохнулся ничком.
— Нет, нет, встань! — воскликнул пьеник-пьоник и помог племянничку подняться. — Я просто хотел сказать, что те, кто рожден для того, чтобы носить алые одежды, не считают свое убийство такой честью, как вы, представители более низких сословий, — Правда?
— На самом деле, — проговорил пьеник-пьоник и развернулся к Тому, Люси и Драквилу, — мне бы хотелось знать, за что меня собираются убить?
— За что? — взорвался Драквил. — Ты еще спрашиваешь за что.
— Но ведь это вполне резонный вопрос, — попытался вставить свое слово Том.
— Резонный? А я о таком слыхом не слыхивал! — прогремел Драквил. — Объект интересуется — почему! Ха! Какая любознательность. О, если бы я не пообещал уступить тебя моему помощнику, если бы слово убийцы не было таким же крепким, как его рука…
Пальцы Драквила нервно забегали и остановились на рукоятке ножа.
— И вы тоже не знаете, почему меня надо убить, юный ученик? — обратился пьеник-пьоник к Тому. — Что ж, — горько вздохнул он, — видно, так и придется умереть в неведении. Прощай, подданный.
Красные глаза племянничка наполнились слезами.
— Давай, — поторопил Тома Драквил. — Это твое дело. Я не могу. А ты должен.
— Нет, — тихо сказал Том.
— Нет? — хором проговорили Драквил, Люси и пьеник-пьоник.
— Нет, — повторил Том. — Я не могу из-за моей вильфы.
— Так я и знал! — в сердцах вскричал Драквил, смертельно побелев и уже не возвращаясь к естественной смуглости. — Все эта вильфа. Так я и знал!
Он устремил пламенный взор на Люси. Та предусмотрительно спряталась за Тома.
Том, посмотрев на Драквила, сказал:
— Было время, когда бы я горнулировал этого объекта на месте и рука моя бы не дрогнула. Я бы даже с радостью прикончил его. Но моя вильфа оказала на меня такое вот воздействие. Я пощажу этого пьеника, и лучшего я в своей жизни не делал. Это называется «милосердие», это очень легко и естественно. Человек — не остров. Если бы мне пришлось горнулировать этот объект, я бы стал меньше — как остров, отделившись от материка, становится частичкой целого. Поэтому никогда не спрашивай «По ком звонит колокол?», потому что он может звонить и по тебе.
— Сбрендил, — поставил диагноз Драквил. — Съехал с катушек, бедняга. — Драквил опять посмуглел и заговорил чуть мягче:
— Ученик, прежде чем я самолично тебя горнулирую, прежде чем я самолично избавлю тебя от твоего несчастья, скажи — зачем же ты зашел так далеко? Чтобы потом отказаться?
— Это самое малое, что я мог сделать для мастера, к которому поступил учеником, — сказал Том. — Я подозревал, я догадывался, что ваша честь оскорблена. Но для того чтобы точно убедиться в этом, мне нужно было оказаться лицом к лицу с жертвой и вами. Теперь у меня не осталось ни малейших сомнений.
— Честь? — гордо распрямил плечи Драквил. — Задета честь мастера-террориста? Кто бы осмелился задеть ее?
— Вот именно, — кивнул Том, незаметно толкнув Люси локтем. — Кроме террориста-любителя?
— Любителя? — Драквил снова мертвенно побледнел.
— Точно, — снова кивнул Том. — И мне бы его ни за что не вычислить, если бы не моя вильфа. — Он снова подтолкнул Люси локтем. — Это она заметила разницу в моем поведении. Заметила, вильфа?
— Да, конечно, — храбро подтвердила Люси.
— И она захотела узнать, что так беспокоит меня.
— Да, захотела, — кивнула Люси.
— И она честно предупредила меня о том, что этот любитель хочет избавиться от меня.
— А-а, — засомневалась было Люси. — Да, предупредила, — вовремя исправилась она.
— Но я не понимал ее тревоги до тех пор, пока ты не направил на меня обучающий луч — перед тем как отправить в гарк. При обучении я получил сведения, которые подтвердили мои подозрения. Этот любитель все подстроил так, чтобы я остался в Буграфе и сразу же нанял вас через Гильдию террористов, чтобы вы испытали меня и выучили на террориста. Это он подсунул мне этого совершенно невинного пьеника-пьоника для тренировочного убийства, и, заметьте, я должен был совершить убийство гораздо раньше, чем положено при нормальном обучении.
— Гм-м-м, — задумчиво протянул Драквил, опять посмуглев. — То, что ты говоришь, и мне известно. Но это никак не задевает моей чести.
— Сейчас объясню.
— Валяй, — разрешил Драквил, отцепив от доспехов длинную, зловещего вида трубку. — Мне горнул так и так перезарядить надо. Так что поболтай пока, если охота.
— Спасибо, — поблагодарил его Том. — Надеюсь, вы понимаете, что этот любитель именно на то и надеялся, что вы меня горнулируете.
— Ну и откуда же ему про это знать?
— А вот откуда, — сказал Том и вздохнул поглубже. — Он хотел нанести удар по вашему достоинству, вынудив вас взять ученика, который — а любитель знал это — никогда не пройдет испытания. Понимаете? Он знал, что у меня есть вильфа.
Короткие мощные пальцы Драквила вдруг замерли, перестали возиться с горнулом. Он цепко посмотрел на Тома умными глазами.
— Он знал, что моя вильфа меня в беде не бросит.
— Это точно, — подтвердила Люси.
— И поскольку она верна своим принципам и мне…
— Верна, — эхом повторила Люси.
— Она бы, как поступают все вильфы в таких случаях, бросилась бы на дуло моего горнула, как только я попробовал бы убить пьеника. Разразился бы скандал, он отразился бы на вас, моем учителе, и тогда вам пришлось бы убить меня на месте.
— Т-т-т, — начала было Люси и закрыла ладонью рот, уставившись на Тома широко раскрытыми от ужаса глазами.