— Вовсе нет, — мягко возразил мордонт. — Что касается меня, то я лично не против поставить на голосование вопрос о вашей личной храбрости и храбрости всего вашего народа.
— Возражаю! — вмешался огромный, клыкастый, похожий на моржа инопланетянин, сидевший в самой середине зала. Вернее сказать, он что-то проревел — это транслингафон перевел его рев на английский. — Мы уже приняли сегодняшнюю повестку дня. Вводить новый пункт для обсуждения было бы неразумно!
— Согласен! — перевел транслингафон ряд попискиваний какого-то крошечного члена Совета — Тому и Люси пришлось долго присматриваться, прежде чем они наконец нашли его и как следует разглядели, да и то благодаря только вдруг заработавшему механизму увеличения изображения. Крошечное существо представляло собой нечто вроде земного морского конька. Странное создание парило в воздухе над своим стулом. — Согласен целиком и полностью!
Зал огласился какофонией звуков: рык, рев, писк и бульканье оглушили Пэрентов. Транслингафон на сей раз ничего не перевел. А потом вдруг наступила тишина.
И в этой тишине один из членов Совета, похожий не то на небольшую пихточку, не то на неукрашенную рождественскую елку, вдруг начал подрастать. До этого роста в нем было футов десять, теперь же он стал на пять футов выше. Добившись нужных размеров, он принялся медленно размахивать веточками.
В зале стояла мертвая тишина. Через некоторое время Люси наклонилась к Тому и прошептала ему на ухо:
— Ты понимаешь, что происходит?
— Судя по тому, что мне известно из инструктажа, — прошептал ей в ответ Том, — этот древесный член Совета что-то говорит, но этому языку меня не обучили, и почему-то он не переводится, иначе транслингафон облек бы его в форму речи. Почему нет перевода — понятия не имею. Но другие слушают его… или ее — не знаю. Не сомневаюсь, надо слушать до конца, так же как все остальные.
Все не только молчали, но даже и не шевелились. Драквил и тот застыл на месте как вкопанный. В конце концов по истечении какого-то времени ветви дерева успокоились, и оно обрело свою первоначальную высоту. У некоторых гуманоидов — членов Совета в глазах стояли слезы.
— Целиком и полностью согласен с предыдущим оратором, — возгласил опринкианин и встал. Говорил он по-английски, пристально глядя на Тома и Люси. Видимо, его речь транслингафон переводил на другие языки для остальных членов Совета. Обернувшись, опринкианин кивнул древесному созданию. Дерево ответило ему торжественным поклоном. Опринкианин повернулся к Тому и Люси. — Как и член Совета с Ваврии, — сказал он, — я высоко ценю благородство ассоциированного члена Совета с новопросвещенной планеты Земля. Я согласен и с тем, что было бы неразумно нарушать принятую на сегодня повестку дня. Будучи покровителем расы, к которой принадлежит наш ассоциированный член, я буду рад принять его и его спутницу в своем посольстве. В согласии с предложением ваврийского представителя я вношу пожелание поставить вопрос о беспрецедентном случае вступления в Совет первым пунктом завтрашнего утреннего заседания.
Снова зазвучала какофония инопланетянских голосов, после чего задвигались стулья.
Стало ясно, что на сегодня заседание окончено. Опринкианин покинул свое место и подошел к Пэрентам, которые в некотором замешательстве стояли около Драквила.
— Что ж, Том и Люси, — сказал опринкианин, — согласны ли вы воспользоваться моим гостеприимством до начала следующего заседания?
Супруги радостно согласились. Опринкианин повернулся к Драквилу.
— Вас я приглашать не решаюсь, мастер-террорист, — тихо проговорил он. — Знаю, что правила Гильдии воспрещают вам пользоваться гостеприимством кого бы то ни было, кроме соратника-террориста. Вы не возражаете, если теперь мы покинем вас?
— Нисколько! — осклабился Драквил и, нахмурив брови, одарил Тома прощальным взглядом. — Держись молодцом, ученичок!
Затем он шагнул на свою платформу, и она растаяла в воздухе.
— Признавайся, — потребовала Люси, когда ближе к ночи они остались наконец одни, — это террористическое обучение и вправду сделало тебя таким опасным? Это всего-то за секунду?
Люси сидела около четырехстворчатого трехмерного зеркала — она завязывала ленточки на горловине голубого пеньюара, который заказала у робота-модельера, приставленного к апартаментам. Том вскарабкался на кровать — опринкианская кровать напоминала золотистое облако шириной футов в двенадцать. Том ради эксперимента несколько раз подпрыгнул — кровать замечательно пружинила.
— Вот кровать так кровать! — восхитился Том. — Да нет, конечно, какая там от меня опасность. Узнать-то я все узнал, что нужно, но для того, чтобы с кем-то подраться на дуэли, мне бы пришлось не один год тренироваться, чтобы мышцы слушались как надо. Но Драквил, конечно, ни за то бы не признался, что я ни на что не гожусь. Тогда пострадала бы его честь учителя. Думаю, поэтому он втайне порадовался тому, что моя дуэль с мордонтом не состоялась. Слушай, может, ты перестанешь возиться с этими бантами и ляжешь наконец?
— Минутку, — отозвалась Люси. — Ты мне сначала должен ответить еще на один вопрос.
Люси внимательно всмотрелась в зеркало. Том понимал, что он там ясно отражается.
— Какой?
— Я хочу совершенно точно знать, что такое вильфа. И скажешь ты мне правду.
— О…
— Правду, Том.
— Ну… — неохотно начал Том. — Они чем-то похожи на женщин. То есть инопланетянину может так показаться. Но вообще-то они — совершенно другая, особая раса. Они моносексуальны. Просто так уж получается, что они могут привязаться к представителю другого народа.
Стоит им подружиться с кем-нибудь, их верность становится нарицательной, и не только в этом Секторе, но и по всей Галактике.
— Но почему?
— Почему?
— Да, почему, — кивнула Люси. — Почему они ко всем привязываются? Зачем им с кем-то сводить дружбу? Что они от этого получают? — Жена смотрела на мужа, прищурившись. — Они так похожи на женщин, всюду мотаются и ко всем привязываются. Я желаю знать почему?
— О… — вздохнул Том. — Я понял. Нет, уверяю тебя, это не то, что ты думаешь.
— Не то?
— Нет, — покачал головой Том. — Ну, совсем другой народ. Дело в том, что у вильф высочайшие моральные устои и нравственные принципы. Для них нет большей радости, чем привить кому-либо эти принципы. С другими вильфами им в этом смысле возиться не приходится — те, как ты понимаешь, уже и так слишком хорошо воспитаны. Вот они и стараются подружиться с существами, относящимися к другим видам, но их дружба носит чисто платонический и интеллектуальный характер. Вот и все.
— Ох, — с облегчением вздохнула Люси. — Ну, тогда ладно.
Она выключила свет и забралась на кровать.
— А я, — чуть Помолчав, добавила Люси, — беспринципна. Но тебе это во мне нравится, правда? Только попробуй сказать «нет»!