— Воистину, заметила! — поспешно ответила она. — Я должна извиниться за то, что не поблагодарила тебя сразу, как только ты появился. Я все еще была потрясена после нападения и не сообразила, что говорю с одним из могущественных духов воздуха. Да накажет меня бог Солнца за то, что я была слепа к твоему ослепительному сиянию! Но теперь я все вижу. Теперь-то я понимаю, что ты столь благородно и самоотверженно спас меня от смерти. Я твоя вечная должница! Еще раз смиренно благодарю тебя всей своей недостойной душой!
Юноша взглянул на нее и иронически вскинул бровь.
— Что, у вас в Химьяре все так разговаривают?
— Обычно мы менее склонны к выражению чувств и используем более сложную структуру предложения.
— В самом деле? Ну что ж, сложными структурами меня не удивишь, так что я примерно понял, что ты сейчас говорила. Но имей в виду, в здешних краях народ простой, могут и запутаться — особенно в том, что ты сейчас говорила насчет своей стройной туши.
Ашмира растерянно поморгала.
— Недостойной души!
— Ну да, и ее тоже. Короче, что касается твоих вопросов, тебе больше беспокоиться не о чем. Факварл отправился за нашим хозяином, который, несомненно, сопроводит тебя в Иерусалим, как ты и просила. И если ты, в благодарность, замолвишь перед ним словечко за нас и уговоришь отпустить нас на волю, мы тебе будем очень обязаны. В последнее время пребывание в рабстве у Соломона сделалось особенно утомительно.
Сердце у Ашмиры отчаянно забилось.
— Так ваш хозяин — сам Соломон?
— Формально — нет. А на самом деле — да. — Юноша насупился. — Тут все сложно. Как бы то ни было, волшебник скоро явится сюда. Можешь пока придумать несколько прочувствованных реплик в мою пользу.
И демон, насвистывая, медленно пошел прочь между останков каравана. Ашмира смотрела ему вслед и лихорадочно размышляла.
С тех пор как боевой пыл у нее в душе угас, она отчаянно боролась, пытаясь держать себя в руках и сохранять контроль над событиями. Поначалу ее мысли были затуманены потрясением — потрясением от внезапной засады, от гибели спутников, с которыми она столько дней провела бок о бок, от немыслимой мощи ящеродемона и того, что ее Слово Силы на него не подействовало. При этом ей пришлось разговаривать лицом к лицу с Соломоновыми демонами, скрывая свой страх перед ними. Это было непросто, но она преуспела. Она выжила. И теперь, глядя на демона, она вдруг испытала прилив отчаянной надежды. Она жива, впереди ее миссия! Мало того что ей удалось избежать гибели — Соломоновы слуги доставят ее прямиком к царю! А ведь всего через две ночи должно состояться нападение на Саву. Любой выигрыш во времени может оказаться спасительным…
Демон отошел в сторону и расхаживал взад-вперед, поглядывая на небо. Вроде бы он довольно разговорчив, несмотря на свою гордость и обидчивость. Может быть, стоит поболтать с ним еще немного. Будучи рабом Соломона, он должен много знать о царе, о его привычках, его дворце и, возможно, даже о Кольце.
Она решительно дернула повод. Верблюд подогнул передние ноги и наклонился вперед, опустившись на колени на песок. Потом подогнул задние ноги. Теперь он лежал; Ашмира спрыгнула с седла и мягко приземлилась. Мельком оглядела свой опаленный дорожный плащ, разгладила его и, не выпуская из рук кожаной котомки, направилась к демону.
Крылатый юноша задумался. Ослепительно-белые крылья блестели на солнце. Ашмира на миг обратила внимание на его неподвижность и меланхоличное выражение спокойного лица. Интересно, что он видит перед собой? Она с раздражением обнаружила, что руки у нее по-прежнему дрожат.
Когда она приблизилась, демон взглянул в ее сторону.
— Ну что, надеюсь, ты придумала для меня несколько подходящих эпитетов? Рекомендую такие слова, как «грозный», «самоотверженный» и «повергающий в трепет», очень неплохо звучит.
— Я хотела с тобой поговорить, — ответила Ашмира.
Черные брови вскинулись домиком.
— Поговорить? Зачем?
— Ну, — начала она, — не так уж часто доводится беседовать с таким благородным духом, как ты, тем более что ты спас мне жизнь. Разумеется, я не раз слышала о могущественных существах, которые строят башни за одну ночь или приносят дождь истомленным засухой землям. Но я даже не думала, что мне самой представится случай побеседовать со столь возвышенным и прекрасным созданием, которое… — Она осеклась: юноша ехидно ухмылялся. — В чем дело?
— «Благородному духу» кажется, что тебе что-то нужно. Что именно?
— Я надеялась, что ты, в мудрости своей…
— Брось! — сказал демон. Его черные глаза сверкнули. — Ты ведь имеешь дело не с каким-нибудь недоделанным бесом. Я — джинн, и весьма прославленный. Джинн, который возводил для Гильгамеша стены Урука, и стены Карнака — для Рамзеса, и еще множество стен для других хозяев, чьи имена ныне забыты. Соломон Великий на самом деле — лишь последний из длинной череды знаменитых царей, что полагались на мои услуги. Короче, о жрица из далекого Химьяра, — продолжал крылатый юноша, — я о себе и без того достаточно высокого мнения, тебе вовсе ни к чему мне льстить.
Ашмира почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она невольно стиснула кулаки.
— Ну, просто надо было разобраться, что к чему, — сказал джинн. Он подмигнул ей и небрежно привалился к скале. — Ладно, так чего же ты хочешь?
Ашмира поразмыслила.
— Расскажи мне о Кольце! — сказала она.
Джинн вздрогнул. Его локоть соскользнул со скалы, и он едва не свалился вниз. Он встряхнул крылья, шумно шурша перьями, и уставился на нее.
— Чего-чего?
— Понимаешь, — бесхитростно объяснила Ашмира, — я еще никогда не бывала в Иерусалиме, а о великом царе Соломоне рассказывают столько чудесных историй! Я просто подумала, что раз ты столь известен и столь опытен и раз уж Соломон так на тебя полагается, то ты, наверное, можешь мне рассказать об этом побольше.
Джинн покачал головой.
— Снова лесть! Я же тебе говорю… — Он запнулся. — Или это был сарказм?
— Да нет, что ты! Конечно нет!
— Как бы то ни было, — проворчал юноша, — не надо мне тут ни лести, ни сарказма, а не то, смотри, я таки одобрю идейку Факварла!
— А что? — спросила Ашмира. — Что это была за идейка?
— Тебе лучше не знать. Так вот, что до того предмета, о котором ты упоминала, я понимаю, что ты всего лишь простодушная девочка из аравийского захолустья, но даже там ты, должно быть, слышала… — Он опасливо огляделся. — Короче, тут, в Израиле, о некоторых вещах лучше не говорить во всеуслышание, а лучше и вообще о них не говорить.
— Ты как будто боишься? — улыбнулась Ашмира.
— Ничего подобного! Я просто осторожен. — Крылатый юноша, похоже, почувствовал себя не в своей тарелке и, нахмурившись, посмотрел в густо-синее небо. — Ну куда же запропастился этот Хаба? Давно бы уже прилетел. Может, этот дурень Факварл заблудился?