— У него роскошные волосы, золотисто-рыжие и мягкие, как шелк. Великолепная кожа бледно-золотистого оттенка, как у Эвери. Он не такой высокий и широкоплечий, как ты, но и не низкорослый, стройный и очень изящный. У него правильные черты лица и потрясающие глаза, теплого золотисто-карего цвета с зелеными крапинками. — Джиллиана улыбнулась. — Он мой кузен. Мне нравится его внешность, и я знаю, что женщины от него без ума. — Она задумчиво вскинула брови. — Как, например, твоя сестра, которая готова на все, лишь бы его заполучить.
Сердито взглянув на Джиллиану, Камерон приказал: — Проследи, не появится ли у Эвери жар. — И поехал прочь. Он занимался своими повседневными делами, потом искал безопасное место, чтобы разбить лагерь для ночлега, и все это время слова Джиллианы не шли у него из головы. По словам девушек, Пейтону нет никакой необходимости совращать понравившуюся ему девицу. Он настолько красив, что женщины сами вешаются ему на шею. Постепенно Камерон начал задумываться над тем, правду ли говорила его сестра. Может, всю эту историю она выдумала, преследуя какую-то цель? И он дал себе слово, вернувшись домой, докопаться до истины. А если Кэтрин, увидев Пейтона и узнав, что он богат, вознамерилась его заполучить? Камерон знал, что его сестра — девица испорченная и не привыкла ни в чем получать отказ. Может быть, Пейтон не обратил на нее внимания, и она, идя на поводу у уязвленного самолюбия, решила сообщить всем, что он ее изнасиловал? Наверное, Кэтрин и сама не ожидала, что все настолько запутается, и теперь не может найти выхода из создавшейся ситуации. Камерон не знал, что и думать. Он хотел верить Кэтрин, но червячок сомнения, поселившийся в его сердце, не давал ему покоя. Если и дальше рассуждать в том же духе, можно додуматься до того, что его сестра из разряда тех девиц, которые глазом не моргнув пойдут на любые преступления, лишь бы добиться своего. Вряд ли она была способна на такую подлость. И в то же время Камерон осознал, что его отношение к Пейтону изменилось. Он уже не мог заставить себя поверить в то, что тот изнасиловал его сестру. И даже обвинение в бессердечном совращении уже начало казаться ему сомнительным. А все потому, что он хорошо узнал Эвери и Джиллиану. Хоть и случается, что в семье не без урода, Камерон не мог поверить, чтобы кузины Мюррей так упорно защищали человека, изнасиловавшего женщину либо использовавшего ее в своих целях. Оставалась еще вероятность того, что у Пейтона был роман с его сестрой. Но это опять не вязалось с утверждением Эвери, что ее брат не способен, переспав с девственницей, отказаться на ней жениться, и это снова выставляло Кэтрин в неприглядном свете. С другой стороны, если у Пейтона и Кэтрин и в самом деле была любовная связь и об этом стало известно, то вполне возможно, что она запаниковала и решила во что бы то ни стало женить его на себе. А этот грех можно простить, особенно если оказалось, что она беременна. Покачав головой, Камерон развернул коня и поскакал к повозке, где спали девушки. В любом случае выходило, что сестре нужен муж. Хотя Камерон и допускал, что кое в чем его сестра приврала, чтобы спасти свою репутацию, он не мог поверить, что она вообще все выдумала. Сэр Пейтон наверняка был близок с Кэтрин, и это достаточная причина, чтобы заставить его жениться на ней. Камерону хотелось получить побольше информации об этом человеке, несмотря на то что кузины Мюррей превозносят его до небес. Это помогло бы найти правильный подход к решению проблемы, которая ожидает его в Кейнморе. В конце концов не следует оскорблять или сердить человека, который, возможно, скоро станет твоим родственником. Подъехав к повозке, Камерон увидел в ней Энни и Джиллиану, стоящих на коленях рядом с Эвери, и все мысли о сестре и ее проблемах сразу вылетели у него из головы.
— Что случилось? — спросил он, надеясь, что в голосе не прозвучал охвативший его страх.
— Придется нам здесь задержаться, лэрд, — взволнованно произнесла Энни.
— Что с ней, Энни? — рявкнул Камерон и замер: выражение ее лица без слов сказало ему, что сейчас он услышит что-то страшное.
— Лихорадка, лэрд, — прошептала Энни. Камерона сковал ужас.
— Жарко…
— Потерпи, детка. — Смочив тряпку в холодной воде, Камерон осторожно вытер Эвери лицо, как проделывал это за последние три дня уже, наверное, сотни раз. — Потерпи, скоро тебе станет легче.
Услышав знакомый голос, Эвери открыла глаза.
— Камерон, мне жарко.
— У тебя лихорадка, крошка. — Камерон принялся протирать Эвери руки. — Это после того купания в реке.
— Лихорадка… Значит, я умру?
— Нет! — испугался Камерон. — Ты будешь жить!
— Я слишком устала. Где мои мама и тетя Молди? Тетя Молди меня вылечит.
Камерон поморщился: похоже, Эвери соображает не так ясно, как ему вначале казалось. Хотя она уже не бредила, как в первые дни болезни, все равно мысли у нее еще путались. Налив травяного отвара, которым Джиллиана наказала ему отпаивать Эвери, Камерон сел на кровать и обхватил больную за плечи. Он осторожно начал вливать ей в рот отвар, с тревогой ощущая жар ее тела. Чего они только не делали, но так и не смогли сбить жар. Камерон уже не верил, что эта хрупкая девушка сможет долго продержаться. По правде говоря, он вообще не переставал удивляться тому, как упорно ее организм боролся с болезнью. Даже сильный мужчина едва ли смог бы так долго сопротивляться лихорадке.
— Это тетя Молди приготовила? — спросила Эвери, когда Камерон вновь уложил ее на подушку.
— Нет, любовь моя. Твоей тети здесь нет. Мы пока еще во Франции. — Лицо Эвери исказилось от ужаса, и Камерон обеспокоенно нахмурился.
— Де Во! — простонала она, — Не позволяй ему ко мне прикасаться!
Камерон схватил ее за руки.
— Не волнуйся, дорогая. Я не подпущу его к тебе, клянусь. — И вздохнул, увидев слезы в глазах Эвери. — Де Во тебя никогда не получит. Я ему тебя не отдам.
— Но ты же собираешься меня бросить.
— Нет, детка, я останусь с тобой и буду тебя охранять.
— Сейчас — да, но потом ты все равно меня бросишь. Я хотела, чтобы ты меня полюбил…
Камерон ласково коснулся губами ее лба.
— Я и люблю тебя. Ведь я тебе это уже много раз доказывал.
— Да, ты любишь меня. Но телом, а не душой. Мне нужно время, а его у меня нет. — Эвери закрыла глаза и прошептала: — Скоро ты меня бросишь, а я не смогла заставить тебя полюбить меня так, как люблю тебя я. Это нечестно. Элспет же смогла. Почему же я не могу? Если ты кого-то любишь, тебя тоже должны любить. Так будет честно.
— Да, любовь моя, так будет честно, — прошептал Камерон, но Эвери уже спала.
Он нехотя встал, налил большую кружку вина и залпом выпил. «У нее лихорадка, и она сама не знает, что говорит, — снова, уже в который раз, когда Эвери заговаривала о любви, пытался он себя убедить. — Она в плену своих мечтаний и фантазий. А может, просто меня с кем-то путает». От одной мысли о том, что Эвери способна говорить слова любви еще кому-то, даже если этот мужчина существует всего лишь в ее мечтах, у Камерона больно сжалось сердце. Но это все же лучше, чем поверить в любовь Эвери. И дело было не том, что ее любовь вызывала в нем отвращение, а в том, что она влекла за собой слишком много проблем. Ведь чтобы помочь сестре, он должен заставить ее брата жениться на Кэтрин, а Эвери вернуть ее родным. Камерон был уверен, что женщина, тем более любящая, не способна такое простить.