— Кирсти! — крикнул он, схватил ее за запястье и силой усадил обратно в кресло, когда она стала подниматься. — Ты сама выбрала меня в защитники. Я откликнулся на твою просьбу. Но мы не договаривались, что, если станет очень опасно, я выйду из игры.
— Но я не хочу, чтобы тебя убили, ранили или преследовали, как зверя.
— Значит, я должен бросить тебя и детей на произвол судьбы? Учти, о малышах он, может, и забыл, но о Каллуме помнит.
— Каллум может остаться с тобой.
— Он не останется, и ты это прекрасно знаешь. В тот самый момент, как ты отвергнешь меня как своего защитника, Каллум немедленно займет мое место. Сочтет своим долгом помогать тебе и охранять тебя. Ты просто не хочешь смотреть правде в глаза. Как только Родерик заподозрит, что ты доверилась мне, он постарается меня убить. И тут ты уже ничего не сможешь сделать. Рано или поздно Родерик все равно начал бы меня подозревать, как только ему стало бы известно, что я распускаю слухи, доставившие ему столько неприятностей.
— Но ты не распространял бы эти слухи, не расскажи я тебе о Родерике. Я просто запаниковала. Вот и все. В тот самый момент, как я впервые заговорила с тобой, я уже навлекла на тебя опасность. Я должна смириться с этим и прекратить попытки остановить то, что сама же и начала. Да и не в моих это силах. Все, чего я добьюсь своим отъездом, это заставлю Родерика целить в две мишени, а не в одну, и в конечном итоге это может дать преимущество ему, а не нам.
— Ну, вот теперь ты говоришь дело. — Он поднял кубок, словно желая произнести тост.
— Да, время от времени со мной такое случается, — насмешливо протянула она, — и неудивительно, что на сей раз ты признал это: ведь я согласилась с тобой. — Она не стала обращать внимание на его усмешку. — Нет, мы останемся вместе до конца. А я попытаюсь перестать пытаться обратить все вспять, так же как и делать вид, что я единственный человек, которого хочет убить Родерик. На самом деле я никогда не была единственной его мишенью: ведь он хотел убить и Каллума, возможно, и младших детей тоже. Так что дело, в сущности, не в нас с тобой, а в детях.
— Да, это все ради детей. Кирсти вздохнула:
— Итак, если Родерик придет к выводу, что ты солгал ему, каким, по-твоему, будет его следующий шаг?
— Понятия не имею. Уверен, что это будет не прямая атака, а что-нибудь хитроумное.
— Ясно. И в ожидании его хитроумного хода что прикажешь делать мне?
— Скрываться.
Происходило что-то странное. Пейтон шел сквозь толпу придворных и пышно разодетых женщин и чувствовал, что что-то носится в воздухе. При виде его на лицах одних появлялась неловкость, других — холодность. Одна-две дамы, правда, одарили его игривыми взглядами, но и только. Ни один мужчина не попытался загнать его в угол, дабы причаститься тех милостей, которыми, по всеобщему мнению, регенты осыпали Пейтона. Так как Пейтон сильно сомневался, что хоть кто-нибудь принял на веру его слова, когда он энергично отрицал, что удостоился особой благосклонности и милостей от сильных мира сего, то, значит, этому охлаждению должна была быть иная причина. Становилось все более очевидно, что никто не хочет иметь с ним дело.
Как раз в тот момент, когда Пейтон подумывал о том, чтобы загнать в угол одного из придворных, который еще недавно добивался его покровительства, он заприметил сэра Брайана Макмиллана, который собирался покинуть главный зал. Хотя он и чувствовал себя очень странно, пробираясь сквозь толпу, в которой ни один человек не пытался задержать его — более того, можно было подумать, что люди боятся прикоснуться к нему, — Пейтон не колеблясь кинулся догонять сэра Брайана. Сэр Брайан отнюдь не был сплетником, но не пропускал мимо ушей то, что говорили другие. Пейтон догнал его как раз на выходе из главного зала. Брайан нисколько не удивился, что родственник так спешит к нему.
— А, вот хорошо. Я ищу тебя уже два дня. — Сэр Брайан взял Пейтона под руку и повел его по узкому, освещенному факелами коридору. — Мы пройдем в мои покои и там поговорим.
Сообщение о том, что сэр Брайан ищет его, сильно встревожило Пейтона. Путь к покоям сэра Брайана показался ему невыносимо долгим, да и молчание становилось каким-то зловещим. К тому времени, когда они добрались до покоев, терпение Пейтона было уже на пределе. Но он ничего не сказал, дожидаясь, пока родственник нальет им обоим вина. Сэр Брайан указал Пейтону на одну из двух скамеечек, стоявших у камина.
— Ты выбрал не самое удачное время удалиться от двора, — начал сэр Брайан.
— У меня были важные дела. — Следовало продумать и принять меры безопасности, выбрать маршруты бегства и подобрать надежные укрытия, но Пейтон не готов был сообщать Брайану все эти подробности. — Ведь моя обязанность — быть глазами и ушами клана Мюрреев при дворе — не может дать мне хлеба насущного. И потом, я отсутствовал всего три дня. Как правило, регенты именно столько времени тратят на решение спорного вопроса, какого именно цвета платье следует надеть маленькому королю.
Сэр Брайан ухмыльнулся и кивнул, но тут же снова посерьезнел.
— К несчастью, и дня довольно для того, чтобы распространилась сплетня, порочащая честное имя человека. Неужели ты не заметил, что происходит?
— О, заметил, конечно же. В воздухе повеяло морозцем. Итак, кто-то решил запятнать мое имя? — Пейтон чертыхнулся про себя: он был совершенно уверен, кто именно пустил сплетню, но его удивило, что люди поверили этому негодяю на слово.
— Да. Судя по всему, молодая жена сэра Родерика вовсе не умерла. — Зеленые глаза сэра Брайана чуть расширились, когда Пейтон при этой новости разразился свирепыми проклятиями, но высказывать своего мнения придворный не стал. — Сэр Родерик весьма удручен тем обстоятельством, что, после того как он подверг опасности спасение собственной души, пытаясь скрыть от света ее самоубийство, вдруг выяснилось, что никакого самоубийства не было, а его жена обманула его. Его люди увидели женщину на улицах города. Ее удалось проследить до твоего дома, однако ты отрицал, что даже знаешь ее. Как выразился сам сэр Родерик, это может означать только одно, а именно, что ты украл его жену, разумеется, с ее согласия.
— И никто не усомнился в правдивости его слов? Никому не пришло в голову, что человек, о порочности которого я предупреждал столь многих, мог просто оболгать меня?
— Сэр Родерик несколько раз высказывал предположение, будто ты распространял о нем мерзкие слухи по той простой причине, что давно вожделел к его жене. И уж если на то пошло, Пейтон, ты далеко не безгрешен, не раз наставлял мужьям рога!
— Верно. Но не увозил чужих жен и не прятал их в своем доме.
— Нет, конечно. Они и так ходят за тобой по пятам. Многим мужьям это ух как не нравится. Ревнивцы и завистники охотно слушали Родерика и надолго запомнили каждое его слово.
— Несмотря на то что обвинение это исходит от человека, который растлевает мальчиков? Избивает их? Даже убил нескольких? — Пейтон схватил кубок и отпил большой глоток, проклиная свой длинный язык. По выражению лица сэра Брайана было ясно, что Пейтон наговорил лишнего и от объяснений теперь не уйти.