Пейтон нахмурился.
— В общем-то я не хочу одиночества. Я понимаю, звучит не очень романтично. — Он даже поморщился. — Хочу, чтобы рядом была женщина, которая не покинет меня. С которой не надо притворяться и играть в дурацкие придворные игры, а можно быть самим собой, со всеми своими недостатками. С годами страсть наша поутихнет, мы будем потихоньку стариться, но любовь наша останется прежней.
— Итак, ты не хочешь одиночества.
— Не хочу. И еще я мечтаю о детях. Хорошеньких маленьких девочках, кареглазых и темноволосых.
— Скорее я рожу тебе мальчишек, — заметила Кирсти.
— А может, и девочку, хотя бы одну, если будет на то милость Господня.
— Об этом мы узнаем месяцев через семь или чуть позже.
Кирсти подождала мгновение, дав ему возможность осознать смысл ее слов. Выражение восторга осветило его лицо. Кирсти была счастлива. Пейтон желает ее, и она ему нужна. А потому ребенок, которого она носит под сердцем, бесценный дар.
— Ты уверена?
— Пока не знаю точно. Мне об этом сказала Крошка Элис, совсем недавно, когда помогала мне облачиться в ту рубашку из тонкого льняного полотна. И месячных у меня нет с тех пор, как мы впервые легли в постель. Джиллианна тоже говорит, что я беременна.
Он прижал ее к себе и поцеловал.
— Спасибо тебе, любимая. И смотри у меня! Чтобы все было хорошо!
Кирсти спокойно выслушала этот довольно странный приказ.
— Постараюсь. — Она погладила его по щеке. — Да и что плохого может случиться, когда рядом такой защитник, как ты.
— Ты все еще считаешь меня своим защитником?
— Любимым защитником. И всегда буду считать. До конца жизни.