Кирсти повернулась, посмотрела на мужчину, стоявшего в дверном проеме, и похолодела. Родерик выглядел так же, как всегда, — светловолосый, крепко сбитый. Хотя для Кирсти не было в мире никого красивее Пейтона, нельзя было не признать, что ее муж тоже хорош собой — если бы не взгляд бледно-голубых глаз. В данный момент эти холодные глаза светились злобным торжеством.
За спиной у него маячили Уотти и Джиб. Широко осклабившись, Джиб вышел вперед. Кирсти напряглась и незаметно вытащила кинжал из ножен, скрытых в складке юбок. Темнорожий мужлан крепко держал крошечную, беззвучно плакавшую девочку, и Кирсти сразу же поняла, что принудило Саймона помогать этим людям. Очевидно, колотушки мальчика не испугали. Джиб втолкнул девочку в комнату, и она сразу же побежала к Саймону. Кирсти незаметно переместилась так, чтобы оказаться между детьми и мужчинами.
— Беги, Каллум, — приказала она едва слышно, в надежде что Родерик не услышит.
— Нет, я должен тебя защищать, — ответил Каллум так же тихо и встал рядом с ней с кинжалом в руке.
Кирсти покосилась на мальчика и отметила, что столь любимый им большой нож был также при нем, но в ножнах. В голове ее мелькнула мысль: интересно, сколько оружия мальчик носит теперь при себе? Не сводя глаз с Родерика, который, кажется, собирался еще некоторое время наслаждаться своей победой, она подумала, что только очень веская причина может заставить ее бесстрашного защитника бежать.
— Саймон, возьми сестру и медленно продвигайся вон к тому большому гобелену на стене, — приказала она все так же тихо, почти не шевеля губами.
— Почему ты помогаешь этому предателю? — буркнул Каллум.
— Мне совершенно ясно, как ты заставил этого мальчика помочь тебе, — обратилась она к Родерику, но на самом деле объяснение было адресовано Каллуму. Как она и надеялась, трое мужчин немедленно уставились на нее. — Значит, одними побоями ты ничего не смог добиться? — И затем тихо-тихо в сторону: — Каллум, иди. Кто-то должен рассказать Пейтону о том, что случилось. И как можно скорее.
— Но он убьет тебя, — шепнул в ответ Каллум.
— Ну не сразу же. Ему нравится позлорадствовать. Иди же. Прямо сейчас. — По тихому шороху она поняла, что Каллум послушался ее и постарался сделать это как можно тише.
— Мальчишка удивительно долго не желал помогать мне, — продолжал между тем разглагольствовать Родерик. — Я прямо сказал ему, что собаки, шедшие по вашему с Каллумом следу, привели нас прямехонько к колодцу, и все же маленький упрямец имел наглость лгать мне и твердить, что в жизни вас не видал и даже не знает, кто вы. Все наши попытки добиться его содействия успеха не имели, и тогда мы решили, что жизнь своей сестры он оценит выше, чем свою собственную. Или твою. Да, моя дорогая, до чего жалких ты навербовала союзничков!
— Такие храбрые и крепкие мужчины, а гордитесь тем, что запугали и избили ребенка, — презрительно заметила Кирсти.
— Попридержи-ка лучше свой язычок, дорогая. Не забывай, что ты снова оказалась в нежных объятиях своего супруга.
— Я отсюда не уйду.
— Уйдешь как миленькая. — И Родерик двинулся к ней. Джиб и Уотти крадучись следовали за своим хозяином.
Тут она выхватила кинжал и, увидев, что все трое немедленно остановились, холодно улыбнулась.
— Вижу, решимости у вас поубавилось. Конечно, я не ребенок и вооружена. А ты никогда не демонстрировал особого мужества в случаях, если врага надо было встречать лицом к лицу. Не важно, мужчину или женщину. К тому же поблизости нет реки, куда меня можно было бы бросить.
— С водой я больше связываться не буду. А ты, между прочим, могла бы поделиться с мужем, рассказать, что умеешь плавать. Ведь пять лет прожили в браке!
Кирсти подумала: а ведь он действительно безумен. В голосе звучало раздражение, даже горечь — что его так расстроило? Жена, видите ли, утаила от него, что умеет плавать, и свела на нет его попытки ее убить! Родерик искренне считал, что она оказалась плохой женой, да еще усугубила свою вину греховной скрытностью — не удосужилась, видите ли, посвятить мужа в свои секреты!
— Не так уж много мы с тобой беседовали, Родерик, — ответила она, стараясь говорить спокойно.
— Эй, маленькие гаденыши сейчас сбегут! — завопил вдруг Джиб.
Джиб и Уотти рванулись вперед, Родерик же разразился страшными проклятиями. Кирсти удалось подставить подножку Уотти и повалить его, но Джиб сумел прорваться к гобелену, за которым только что скрылись дети. Внезапно из горла его вырвался пронзительный рев, и он, пошатнувшись, отступил на шаг — в предплечье его торчал глубоко всаженный кинжал. Кирсти услышала, как заскрипел камень по камню, и с облегчением выдохнула: она поняла, что дети успели закрыть за собой потайную дверь. Некоторое время Джиб и Уотти по очереди пытались открыть дверцу, ведущую в потайной коридор, по которому сейчас убегали дети, но они напрасно тратили время. Кирсти снова повернулась к мужу.
— До чего же много от тебя беспокойства! — сказал Родерик, и по его напряженному, ледяному тону Кирсти поняла, что он из последних сил сдерживает гнев. — Куда они пошли?
— Откуда мне знать? Мало ли какие норы и ходы мог обнаружить здесь Каллум? — ответила она и незаметно переменила позицию, приметив, что Джиб и Уотти стали теперь по бокам Родерика, — необходимо, чтобы все трое оставались в поле ее зрения.
— Полагаю, ты обшарила весь этот проклятый дом в поисках укрытий и тайных выходов, да и этот гаденыш Каллум рассказал тебе о своих находках. Несмотря на все усилия, которые я приложил к тому, чтобы обтесать и воспитать этого маленького оборванца, он все же сохранил в своем сердце слабость к девчонкам.
— Воспитать?! Так ты называешь те мерзкие извращения, которым подвергаешь беспомощных детей? Это, по-твоему, воспитание?
Родерик печально покачал головой и вздохнул:
— Совершенно очевидно, что любвеобильный сэр Пейтон не сумел просветить тебя должным образом относительно плотских потребностей и утех. Я не причиняю детям никакого вреда. Многим обеспечиваю вполне приличные условия жизни, такие им и не снились. Они получают теплую одежду, пищу, чистые постели. Я же требую небольших услуг в благодарность за мою щедрость. Что же в этом дурного?
«Неужели он верит в то, что говорит? — подумала Кирсти с похолодевшим сердцем. — Видимо, верит».
— А те, которых ты убил?
Родерик пожал плечами:
— Они бы все равно умерли, если бы остались там, где жили.
— Тебя следовало давным-давно убить, Родерик, — сказала она ледяным тоном, едва сдерживая ярость, так как не была уверена, что сумеет сделать это сама.
— Это тебя следовало убить, о проклятие всей моей жизни! Пора покончить с этими играми. Я вовсе не собираюсь здесь сидеть и ждать, пока очнутся эти тупоголовые охранники или явится кто-то из твоих защитничков.
Кирсти мысленно чертыхнулась. Конечно, надежда на это была слабой, и она тянула время просто на всякий случай, но Родерик лишил ее и этой надежды. Рано или поздно они схватят ее, потому что с тремя мужчинами ей одной не справиться, но она оставит им на память несколько болезненных ран.