Но это был никакой не соловей, а священник в рясе с бородой (надеюсь, до вас дошло, что бо­рода не у рясы, а у священника). Он стоял на ко­ленях перед иконой и вроде как молился, только вместо слов у него изо рта вылетали эти самые фьюти-фьють-фью.

"Меркурианин!" — обожгла меня догадка. Видно у них там, на Меркурии, тоже свой бог имеется — меркурианский. Но в таком случае по­чему этот лжесвященник молился на земную ико­ну? И тут я заметила, что иконка-то не совсем земная, да и все остальные иконы в церкви тоже были не совсем земные. У всех без исключения святых нимбы (это такое сияние вокруг головы) были не круглые, как обычно, а квадратные.

Не успела я это увидеть, как поп-меркурианин увидел меня.

— Ты что здесь делаешь?! — проворно вско­чил он с колен.

— То же, что и вы, — ответила я как можно непринужденнее. — Богу молюсь.

— Что-то я тебя, девочка, раньше в Бесовке не видел, — смотрел он на меня недобрым взглядом.

— А я только сегодня приехала.

— Откуда?

— Из Москвы.

— А зачем?

Это уже походило на допрос. И я решила са­ма позадавать вопросы. А фигли? Ему, значит, можно, а мне нельзя?

— А почему на вашей церкви купола чер­ные? — спросила я.

— А что? — насторожился он.

— Просто интересно, — прикинулась я дуроч­кой с переулочка.

— Да какая разница, какие купола? — заюлил "священник". — Черная коза, белая коза — лишь бы молоко давала. Так же?

— Не знаю, не знаю, — качала я головой. — Везде золотые, а у вас в Бесовке почему-то чер­ные.

— У нас тоже скоро будут золотые. Наш ме­ценат обещал сусального золота прислать.

— Кто-кто обещал?

— Спонсор. На чьи деньги эта церковь по­строена. Господин Каннибалов.

Ах, вот оно что. Значит, на каннибаловские денежки эта церковка выстроена. Уж не на те ли самые, которые он выручил от продажи мяса тринадцатилетних девочек?.. Разумеется, я все это подумала, а не сказала.

А сказала я вот что. Вернее, спросила вот что:

— А почему у вас на всех иконах нимбы не круглые, а квадратные?

— Да какая разница, — снова начал он. — Бе­лая коза, черная коза…

— Про коз мы уже слыхали, — перебила я его и блеснула своими церковными познаниями: —

По иконописным канонам святых на иконах по­ложено изображать так, как положено. Вы бы им еще вместо нимбов рога нарисовали.

— Не богохульствуй, дитя мое, — закрестился он левой рукой. И у меня отпали последние сомнения. Потому что всякая нечисть (как опять же говорил мне майор Гвоздь) всегда левой ру­кой крестится.

— Во-первых, это не я рисовал, — сказал… (даже не знаю, как его и называть-то теперь), — а одна известная художница.

— Уж не Афиногена ли Смертолюбова? — предположила я и попала в точку.

— Да, она. А откуда ты, девочка, знаешь?

— А я ее поклонница, — быстренько нашлась я.

— Тебе нравится творчество Афиногены? — обрадовался этот тип в рясе (пожалуй, я его так буду называть).

— Ага. Я его просто обожаю.

— А я обожаю ее. Она моя хорошая знакомая. Можно сказать, друг.

"Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты" — пришла мне на ум известная поговорочка. А тип в рясе продолжал:

— Афиногенушка скоро сюда должна пожало­вать.

Вот это новость!

— А зачем?

— Ко мне в гости.

— А Каннибалов к вам в гости, случайно, не собирается?

— Собирается, — подтвердил тип. — Он вме­сте с Афиногеной приедет.

Удивлению моему не было границ. Все подоз­реваемые по моему делу съезжались в Бесовку, как по заказу.

— А может, к вам еще и Одуванчикова при­едет?

Теперь уже границ не было удивлению типа в рясе.

— Да, приедет. А ее-то, девочка, откуда ты знаешь?

— А она у нас в школе астрономию препода­ет. А вы ее откуда знаете?

— Так это ж моя сестра.

— Ваша сестра?!

— Да, двоюродная.

"Охренеть!" — как пишут во взрослых книгах. Не иначе как бог уже начал мне помогать на всю катушку.

— Ну ладно, батюшка, — закруглилась я, — пойду, пожалуй.

— Ступай, дитя мое, — перекрестил он меня снова левой рукой. — Бог тебе в помощь.

Я вышла из церкви красная как рак… нет, по­жалуй, краснее — как помидор. Еще бы! Столько всего узнать по своему делу. Итак, все подозре­ваемые соберутся в Бесовке. Интересно, зачем?

Уж наверное, не для того, чтоб как-то облагоде­тельствовать человечество. Скорее наоборот. Но у них ничего не выйдет. На их пути встану я — Эмка Мухина! И да поможет мне Бог (с которым я сегодня ночью встречаюсь за околицей)!

На небе все так же сияло солнце. А на папер­ти все так же сидел дурачок Жора, пуская слюни и сопли.

— Всего хорошего, Жорик, — помахала я ему ручкой.

— Гы-гы-гы, — поковырял он пальцем в носу.

Глава XV ПРИШЕЛЬЦЫ ИЗ ЧЕРНОЙ ДЫРЫ, ИЛИ ПОДВОДНОЕ КЛАДБИЩЕ

И вот на Бесовку опустилась ночь. Злобно светила луна на небе. Злобно выли волки в Подрывайкином лесу. А у самого леса стоя­ла заброшенная избушка, в которой мне была на­значена встреча. В злобном свете луны избушка выглядела довольно-таки зловеще. "А вдруг это избушка-ловушка?" — подумала я. Ведь если Володька оказался не Володькой, то и бог вполне мог оказаться не богом. И я, значит, войду в эту избушечку, а там меня поджидают меркуриане или эти… как их… существа, порожденные моим умом.

Впрочем, долго думать я не любила. Да и майор Гвоздь не раз мне советовал: "Не надо слишком много думать, Эмма. Кто много думает, тот мало делает".

"А! Будь что будет!" — решила я и со всей си­лы врезала ногой в дверь, надеясь вышибить ее с одного удара. Но моя нога легко прошла сквозь дверь, как будто никакой двери не было и в по­мине. И я вслед за свой ногой влетела… нет, не в темную тесную избушку, а в светлое просторное помещение, в котором за мониторами сидели ка­кие-то военные, а по экранам бежали какие-то цифры.

Мое появление не произвело особого впечат­ления. Вернее сказать, оно вообще никакого впе-чатления не произвело. Все продолжали сидеть как ни в чем не бывало и пялиться на экраны.

Я подошла к одному из военных с капитански­ми погонами — капитану, стало быть, — и вежли­во постучала ладошкой по одному из погон.

— Простите, пожалуйста… Он обернулся.

— Жора?! — вырвалось у меня.

Да, представьте себе, это был дурачок Жора. Правда, уже без соплей и слюней.