Book.

— Ну а вот это… а это… — продолжала я ин­тересоваться то плотоядными облаками, то чер­ными куполами… и это тоже были мелкие мо­шенничества каких-то мелких мошенников, ко­торых уже арестовали и отдали под суд.

— Выходит, я расследовала всякую чепуху, — расстроилась я.

— Но при этом, Эмма, ты вела себя как ге­рой! — ободряюще похлопала меня по плечу ге­нерал Жеребец.

— Ой, да какой я герой, Анна Львовна, — вздыхала я. — Ведь, по сути, в своих снах я ни одно из дел так до конца и не довела.

— Для "онейронавта" это не имеет значения - главное, Эмма, что ты сумела взяться за эти дела. Правильно, Петруха?! — теперь уже хлопнула генеральша по плечу бравого майора.

— Так точно, товарищ генерал! — козырнул Гвоздь. — Как говорится, не сумеешь взяться за дело — и масло не вспыхнет, а сумеешь — и снег загорится.

— Кстати, о снеге, — встрепенулась я, — а как вы расшифровали тайну прошлогоднего снега?

— А никак, — просто ответил Гвоздь.

— Как это — никак?

— А так. Вопрос о "прошлогоднем снеге" ока­зался из разряда вопросов, на которые нет ответа.

— А почему нет?

— Потому что не существует. К примеру, как ответить на вопрос: где кончается бесконеч­ность?

Или на такой: врет ли человек, который утверждает, что он врет? На такие и подобные им вопросы нет однозначных ответов.

Тут уж я совсем скисла. Мало того что я плю­халась в мелочных расследованиях, о воздушных шариках и кильках, я еще умудрилась напороть­ся на неразрешимый вопрос о "прошлогоднем снеге".

— Но зато, Эмма, — продолжал Гвоздь, — в результате твоего полета был выявлен положи­тельный побочный эффект.

— Это который сбоку, — вспомнила я объясниловку Кипяткова во сне.

— Так точно! — козырнул капитан. — Идея пользоваться памперсами при запуске космиче­ского корабля и при выходе в открытый космос взята на вооружение отрядом космонавтов. И уже сегодня в космос отправился международ­ный экипаж в памперсах.

Я, конечно, сразу же подумала о своих роди­телях.

— А мои папочка с мамочкой вернулись с ор­биты… ой, то есть из Катманду и Тимбукту?

— Так точно! — козырнул Кипятков. — И ждут не дождутся вас дома.

— С твоим любимым шоколадным ореховым тортиком, — прибавила генерал Жеребец. — Ведь сегодня, дорогая Эмма, у тебя день рождения.

— Да нет, Анна Львовна, у меня день рожде­ния тринадцатого мая.

— А сегодня как раз тринадцатое, — улыба­лась генеральша. — Так что поздравляем тебя с днем рождения.

— Поздравляем, поздравляем, — закричали и захлопали в ладоши Гвоздь, Кипятков и Гафчик. Вернее, Гафчик не закричал и не захлопал, а за­вилял хвостиком и залаял.

— Сколько ж, выходит, я спала? — не могла я никак сообразить.

— Всего-навсего пять минут, — сказал Гвоздь.

— Пять минут? — не верилось мне.

— Так точно! — козырнул Кипятков. — И за эти пять минут вы успешно расследовали аж два­дцать пять дел!

— А представляешь, Эмма, сколько бы ты могла расследовать дел, если б проспала восемь часов? — попыхивала трубочкой Жеребец. Я представила себе и с уважением посмотрела на майора Гвоздя.

— Да-а, Петр Трофимыч, суперскую вы шту­кенцию изобрели!

— Рад стараться! — козырнул мне довольный Гвоздь.

— Ну что ж, друзья, — заключила Анна Львов­на, — пора подвести итоги. Итак, с одной сторо­ны, раскрыты дела о бракованных воздушных шариках, о консервах с килькой, о хищениях ки­нопленки с киностудии, о разбавленном томат­ном соке и так далее — всего двадцать пять дел. Нераскрытым осталось лишь дело о прошлогод­нем снеге. Таким образом, раскрываемость — 99%. Итоговый баланс — положительный. По­этому приказываю и дальше совершенствовать методику раскрытия преступлений во сне — как больших, так и маленьких.

— Слушаемся! — отдали генеральше честь Гвоздь с Кипятковым.

— Эх, — мечтательно вздохнула я, — а как было бы хорошо, если б не совершалось вообще икаких преступлений — ни больших, ни ма­леньких. Чтоб все люди жили честно. В дружбе, любви и согласии. Интересно, наступит ли ко­гда-нибудь такое время?

— Так точно! — козырнул Гвоздь.

— А когда? — спросила я.

— Когда рак на горе свистнет, — сказал май­ор Гвоздь.

— Когда вареная курица закудахчет, — сказал капитан Кипятков.

— Когда жареные бобы зацветут, — сказала генерал Жеребец.

— Когда собаки начнут по деревьям лазить, — сказал Гафчик. Шутка. Гафчуля сказал: "Гав-гав".

Ну вот, собственно, и все. Аплодисменты. Грациозный реверанс. Пыльный занавес. Коро­че —

КОНЕЦ