— Воробей, не смеши мои тапочки, — принялась я за первого цыпленочка.
— Я не смешу твои тапочки, Мухина. Я на полном серьезе…
Я глянула на Воробья. И впрямь — на полном серьезе мальчик. Вон, какое лицо серьезное. А может, у него башню сорвало?..
— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — сказал Володька, тоже глядя на меня.
— О чем?
— О том, что я насмотрелся фильмов про пришельцев и кукукнулся от этого. Так вот, Эммочка, у меня имеются доказательства…
— Какие доказательства?
— Неопровержимые.
Воробей выложил на стол крохотный диктофончик и нажал на кнопку.
«…Знаете ли вы, ребята, меркурианский день? — зазвучал голос НЛО, ну то есть Надежды Львовны Одуванчиковой. — О, вы не знаете меркурианского дня! Божественный день! Очаровательный день! С середины неба глядит солнце. Необъятный небесный свод раздался, раздвинулся еще необъятнее. Горит и дышит. Меркурий весь в солнечном свете. Недвижно, вдохновенно встали горы и кинули огромную тень от себя. Все дивно! Все торжественно…»
Воробей вырубил диктофон и победно посмотрел на меня.
— Слыхала, как она красочно описывает Меркурий? Как будто сама все это видела.
— Ну и что? — пожала я плечами. — Историчка тоже красочно про Бородинское сражение рассказывала, но это не значит, что она с Наполеоном воевала.
— Историчка могла прочитать про Бородинское сражение. А вот откуда астрономичка узнала, какой на Меркурии день?..
— Тоже где-нибудь прочла.
— А вот и нет! — торжествовал Воробей. — Меркурий самая близкая планета к Солнцу. Еще ни один земной спутник до него не долетал. Все сгорали на фиг. И в телескоп Меркурий не разглядеть — Солнце глаза слепит…
— Да откуда ты это взял?
— Я специально узнавал. И это еще не все, Мухина. Помнишь, НЛО как-то говорила, что жила в Питере?
— Не помню.
— А я помню. Она тогда сказала, что жила в Петербурге на 5-й Водопроводной улице. Так вот, в Питере нет никакой 5-й Водопроводной. Есть только 1-я, 2-я, 3-я и 4-я. Я специально выяснял.
Я хмыкнула.
— Если она не жила в Питере, значит, она обязательно с Меркурия?
— А откуда ж еще?! — убежденно воскликнул Воробей. — Ты заметила, что она все время в свитере ходит, даже когда жарко?
— Ну и что?
— А то! На Меркурии плюс четыреста двадцать градусов! Одуванчикова сама говорила. Естественно, она привыкла к такой жаре. Поэтому здесь, на Земле, и мерзнет.
Я опять хмыкнула.
— А наш физрук Амбалов зимой ходит в одной футболочке. Что ж он, по-твоему, с Юпитера?
— Почему с Юпитера?
— Да потому что на Юпитере минус сто двадцать. Об этом тоже Надежда Львовна говорила.
Володька аж на стуле подскочил.
— Ага-а! Значит, она и на Юпитере побывала!
— Да-а, Воробей, — принялась я за второго цыпленочка, — похоже, ты и вправду кукукнулся.
— Ах я кукукнулся?! — тотчас рассвирепел Володька. — Ну спасибо тебе, Эммочка! Когда ты мне рассказывала, что террористы хотят Питер взорвать, я тебе не говорил, что ты кукукнулась.
Да, было такое. Не буду ставить себе в заслугу, а лишь вскользь упомяну, что я тогда спасла Петербург, который, можно сказать, висел на волоске.
— Это разные вещи, Воробей, — стала я его убеждать, не забывая, впрочем, и о цыпленке, — одно дело — земные террористы, а другое дело — неземные пришельцы.
— Ой, да одна фигня, — отмахнулся Володька. — И цель у них одна — подстроить людям какую-нибудь пакость.
— Да откуда ты знаешь, что НЛО хочет пакость подстроить?
— А вот откуда! — Воробей снова включил диктофон.
«…Солнце, ребята, становится все горячее и горячее, — зазвучал опять голос Надежды Львовны.
— Когда его температура вырастет на пять процентов, на Земле прекратится вся растительная жизнь, когда его температура станет больше на десять процентов — погибнут животные и люди, а когда на пятнадцать — земные океаны и моря закипят. Испарения от кипящих вод заволокут ночное полушарие, а металлические пары, выброшенные Солнцем, и вовсе испарят вашу планету…»
Володька остановил запись. Глаза его горели, Щеки пылали.
— Слыхала, Мухина, слыхала?! Она сказала «вашу» планету, а не «нашу»!
— Да она просто оговорилась.
— Ничего подобного! И кстати, ты обратила внимание, каким тоном она рассказывала о Меркурии и каким — о Земле?
Да, я обратила. О меркурианских днях Надежда Львовна говорила очень поэтично, прямо как Гоголь об украинской ночи, а о гибели Земли — с каким-то даже злорадством. Но в принципе это еще ничего не значило.
— У тебя, Воробей, неувязочка получается, — заметила я.
— Какая неувязочка?
— Ну если Солнце становится все горячее и горячее, то Меркурий должен будет испариться еще раньше, чем Земля.
— Правильно! Вот поэтому меркуриане и хотят переселиться к нам на Землю. А мы, земляне, естественно, им мешаем. И они решили нас уничтожить. Я один раз подслушал, как НЛО в учительской с кем-то по телефону говорила.
— О том, что меркуриане хотят уничтожить землян?
— Скорее всего, но точно сказать не могу. Она говорила на меркурианском языке.
— А с чего ты взял, что на меркурианском?
— А с того, что Одуванчикова не говорила, а чирикала, будто воробьев наглоталась: чирик-чирик-чирик…
— Может, просто прикалывалась?
— Нет, она очень сердито чирикала… В общем, Мухина, — сделал вывод Воробей, — меркуриане уже здесь, на Земле.
— Ага, — сказала я.
— Что «ага»?
— Ну типа ясно.
— Что ясно?
— Что тебе, Воробей, надо поменьше фильмов про пришельцев смотреть.
— Короче говоря, Мухина, ты мне не веришь.
— Короче говоря, Воробей, не верю.
— Ну, хорошо, не верь, — сдался Володька, — ну а помочь ты мне можешь?
— Помочь?
— Да. Я ведь тебе всегда помогал.
Что верно — то верно, Воробей всегда мне помогал в моих расследованиях.
— А чего ты хочешь? — спросила я.
— Слушай внимательно, Мухина, — заговорил Володька вполголоса. — Я установил слежку за НЛО и выяснил, что она каждый день заходит в магазинчик «Клевая рыбалка» и покупает там червей…
— Каких червей?
— Дождевых.
— Ну и что? Может, у нее муж рыбак.