— Верно. Он и не подозревает, что его надули.
— Каким образом?
— Кукарекин замаскировал пульт под электронную записную книжку. Так вот, я отдал Дзюбинскому не пульт, а обычную записную книжку.
— И он ничего не заподозрил?
— Конечно, нет. Пульт работает как записная книжка и становится пультом только тогда, когда в него вводится код. А код нужно ввести сразу перед переводом денег.
— Другими словами, когда в банк уже поступят средства из Международного валютного фонда…
Карягин кивнул.
— Да, ловкое мошенничество, — признал Суперопер. — Значит, вы получили бы миллион долларов, Кукарекин и Снегирева — остальные 199 миллионов, а Дзюбинский — шиш с маслом.
— Теперь мы все получим шиш с маслом, — угрюмо сказал Карягин.
— И еще тюремный срок, — добавил Молодцов.
— Мне-то за что срок? — закричал актер. — Я же вам все рассказал!.. А чистосердечное признание смягчает вину…
— А за покушение на мою жизнь, Аркаша.
— Да я же артист, Григорий Евграфыч. Я просто в роль вошел!.. Неужели вы думаете, что я хотел вас задушить?!
— Об этом мы после потолкуем. А сейчас скажите, где живет Кукарекни?
— На Большой Морской. Недалеко от Поцелуева моста. — Карягин назвал адрес.
— Как он выглядит?
— Невысокого роста. Лысоватый.
— Особые приметы имеются? Шрамы, родинки, бородавки, татуировки…
— Есть родинка на подбородке. Вот здесь, слева, — показал Карягин на свой подбородок.
— Ладненько, Аркаша, мне пора двигать. А ты поиграй еще немного роль сумасшедшего. У тебя это неплохо получается. Пока. Увидимся. — И Суперопер вышел из палаты.
— Закрывай, — сказал он Толику.
Охранник закрыл дверь на ключ.
— Ну что, поговорили? — спросил он у Молодцова.
— Поговорили.
— Да-а, — меланхолично протянул Толи к. — Ума нет — считай калека…
— Это точно, — согласился Суперопер и, выйдя из больницы, отправился на Большую Морскую.
Когда Григорий Молодцов спрыгнул с подножки трамвая, то первым, кто бросился ему в глаза, был невысокий лысоватый мужчина с родинкой на подбородке. «Кукарекин!» — пронеслось в мозгу Суперопера. Мужчина садился в бежевый «Бьюик». Молодцов подозвал такси.
— Куда едем, шеф? — спросил таксист.
— Гони вон за той тачкой, — приказал Суперопер.
…«Бьюик» проехал набережную Крюкова канала, потом Английскую набережную, затем Адмиралтейскую, далее Дворцовую…
Набережные только успевали отскакивать.
— Ты что, парень, из братвы? — поинтересовался таксист.
— Почему из братвы?
— Ну раз следишь за кем-то.
Молодцов рассмеялся:
— Нет, приятель, я из угрозыска.
— Понятно. А в той тачке кто едет? Убийца?
— Нет. Обыкновенный ворюга.
— А-а, — разочарованно сказал таксист. — Я-то думал, мы маньяка-убийцу преследуем.
Кукарекин переехал Литейный мост и опять погнал вдоль Невы, по Пироговской набережной. Доехав до Гренадерского моста, он остановился.
— Гляди, твои коллеги, — показал таксист.
Молодцов посмотрел и увидел свой милицейский «уазик». А в нем, разумеется, Димку с Чайниковым.
— Тормозни рядом с ними.
Таксист тормознул.
Суперопер расплатился и пересел в «уазик».
Чайников с Димкой вытаращили глаза:
— Григорий Евграфыч…
— Папа…
— Что вы тут делаете?! — накинулся на них Суперопер. — Я же вам приказал на Тверскую ехать!
— Мы и поехали, — начал оправдываться Димка, — а потом… — И он в двух словах объяснил ситуацию.
— Ясненько. — Молодцов, тоже в двух словах, рассказал, каким образом он очутился у Гренадерского моста.
— Выходит, Кукарекин и Хорькова знакомы, — сказал практикант.
— Да, любопытный поворот событий. — Суперопер достал из «бардачка» морской бинокль и поднес его к глазам.
Гренадерский мост был закрыт на ремонт. Прямо на дороге лежали кучи песка и щебня. Тут и там располагались вагончики ремонтников. Но самих рабочих почему-то не было видно.
Хорькова с Кукарекиным стояли у бетономешалки и о чем-то разговаривали. Кукарекин держал черный кейс.
— Шура, вруби, приемник, — распорядился Суперопер не отнимая от глаз бинокля. — Сейчас послушаем, о чем они секретничают.
— Есть, Григорий Евграфыч!
В динамике зазвучали голоса.
— Пойдемте на мост, — сказала Хорькова. — Там нам никто не помешает.
— А вы читать умеете? — Кукарекин показал на большой плакат. На плакате было написано:
«ПРОХОД ПО МОСТУ СТРОГО ВОСПРЕЩЕН! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!»
Хорькова рассмеялась.
— Боитесь упасть в воду и промочить ноги?
— А вы не боитесь?
— Нет, не боюсь.
— Тогда идемте. — Они пошли на мост.
— Надеюсь, вы не забыли захватить с собой пульт? — спросил Кукарекин.
— Не забыла. А вы деньги принесли?
— Да. Они у меня в кейсе.
— Пятьдесят тысяч долларов? — Кукарекин кивнул.
Они дошли до середины моста и остановились.
— Мы похожи на влюбленную парочку, — сказала Хорькова. — Вы не находите?
— Не заговаривайте мне зубы, мадам, — резко ответил Кукарекин. — Лучше расскажите, как вы ухитрились украсть у Дзюбинского пульт.
— Я поменяла его на электронную записную книжку. Дзюбинский ничего не заметил. Поэтому ваш звонок был для меня большим сюрпризом. Как вы догадались, что пульт у меня?
— Тут и догадываться нечего. По глупой случайности я отдал ему пульт.
— А, так вы хотели отдать Дзюбинскому книжку, а отдали пульт?!
— Вы очень сообразительны, мадам.
— Значит, Дзюбинский вам был нужен только для того, чтобы установить микропроцессор в банковскую компьютерную систему?
— Естественно. Когда я обнаружил свой промах, я послал к Дзюбинскому Снегиреву. Она незаметно поменяла пульт на записную книжку. Но вскоре выяснилось, что она поменяла обычную записную книжку на обычную записную книжку. Кто-то успел раньше нее забрать пульт у Дзюбинского. И Снегирева сказала, что, по всей видимости, это сделали вы.